По громкой связи новость о прибытии главных персон мероприятия звучала так: «Новийский с супругой прибыли». Даже сухой тон Зои не смог скрыть предвзятости, прозвучавшей в формулировке. Ваня давно смирился с тем, что его напарница терпеть не могла Ульяну — одного из самых старых его друзей. Это было незаслуженно, но парень перед этим был бессилен. Во время старого конфликта она поддержала сторону человека, которого знала и любила, но она видела лишь верхушку айсберга. Любой, кто стал бы свидетелем полной картинки, не осудил бы Ульяну. С другой стороны, вступаться за нее не имело смысла: даже если бы Зоя решилась выказать «супруге Новийского» хоть малейшее неуважение, пожалела бы мигом. Эта девушка, ко всеобщему ужасу, обладала бритвенно-острым языком, злить ее лишний раз не стоило. Да и могло ли быть иначе, если Ванька еще помнил, откуда начинала свой взлет эта девчонка, а теперь жена без пяти минут члена Законодательного собрания. Такая не каждого подпустит на расстояние обиды.

Выглянув из окна в коридоре, Иван увидел, как Новийский расшаркивается перед каким-то высокопоставленным лицом. Говорили на редкость душевно: хлопали друг друга по плечу и улыбались. Никаких сомнений в том, что новоявленный кандидат выиграет выборы, не было. Все это понимали, уж больно выгоден такой персонаж верхам. Молодой, симпатичный — видный, в общем. И их с Ульяной история была просто сказочной, особенно после легкой журналистской ретуши. Они вполне могли бы поставить Москву на колени, никто и не сомневался. Вот только кому из них была нужна столица на самом деле: обоим или только одному?

— Ваня? — эхом прокатилось по пустынному помещению. Пресс-конференция должна была состояться на первом этаже, но, подгоняемый нежеланием встречаться с представителями СМИ, Иван забрался на второй этаж и теперь осматривал периметр то из окна, то с балкона. Надеялся никого не встретить, несмотря на то, что остановился прямо напротив дверей уборных. — Что с твоим лицом? Надеюсь, это не мегера постаралась? — спросила Ульяна, подходя ближе и цокая каблуками бирюзовых туфель по плитке.

— Эта мегера куда охотнее откликается на Зою, — отшутился он, осознавая тщетность попыток разнять женщин. — И нет. Сан Саныч постарался.

— Значит, тебя побил мужик с гусарскими усами. И не стыдно? — пошутила она и плюхнула сумку на подоконник.

Ваня на всякий случай осмотрелся, но все было спокойно, а Новийский продолжал обмен любезностями, не обращая внимания на ожидающих представителей прессы.

— Он, кстати, привет тебе передавал, — ответил Ваня и хотел ответить на шутку про усы, но заметил, что, доставая вещи из сумки, Ульяна прятала лицо. Высокая прическа не позволяла закрыться волосами, и она отворачивалась слишком сильно.

— Саф, — позвал он ее по старому прозвищу, мгновенно растеряв шутливый настрой. — Ты в порядке?

— Нашла, — отозвалась она, преувеличенно бодро. — Сейчас твои боевые травмы загримируем.

На вопрос не ответила, но это было и не нужно. Стоило ей провернуться, как Ваня разглядел красноту вокруг глаз. Плакала.

— Тональник? — Он не стал настаивать на своем. По крайней мере, до момента окончания пресс-конференции сердить ее еще больше не стоило. — Ты серьезно? Давай без этого, я при исполнении и не могу отвлекаться.

Правила игры охотно переняли:

— О бога ради, это же пара минут! И не тональник, а консилер. Он справляется куда лучше, плюс, у меня хорошая палитра. Отек, конечно, не скрыть, но хоть с расстояния не будет заметно. Навряд ли тебя будут снимать крупным планом. А попытаются — отворачивайся.

Она крутила в руках какую-то коробочку и кисточку, а это означало, что с рельсов уже не сойти. Решение принято, сопротивление бесполезно.

— Ты правда собираешься меня… накрасить? — сделал Иван слабую попытку вырваться из лап фанатичного гримера, но, разумеется, тщетно. — А если на твоего мужа нападут какие-нибудь монстры, пока ты упражняешься в визаже?

— Гордеев, когда ты вот так жеманишься, куда больше напоминаешь девицу. Я, конечно, понимаю, что фингал в пол-лица придает мужественности, но это Сергей баллотируется в Думу, а не ты — в неудачники года, — закатила она глаза. Туше. Спорить с ней действительно не стоило.

Иван кисло улыбнулся и оба, не сговариваясь, посмотрели в окно, где журналисты уже дожидались сенсации. Надо было убираться. Разговор затягивался, а жена кандидата, активно общающаяся с другим мужчиной или, упаси боже, касающаяся его лица, это определенно из разряда «хот».

— Раз мы в России, здесь просто обязан быть темный, пыльный коридор, заваленный сломанной мебелью, — подсказала Ульяна и огляделась.

— Давай за мной. Я здесь все изучил, — усмехнулся Ванька.

Стул ужасно скрипел и шатался, но бывали времена, когда Иван рисковал и большим, нежели сохранность пятой точки. Далеко не с первой попытки обнаружив приблизительный центр масс видавшего виды предмета мебели, парень приготовился страдать. В его понимании, это было лучшее слово для описания процесса, при котором мужчине замазывают масштабный синяк всякими женскими штучками. Декорации, кстати, соответствовали кошмарности ситуации: мигающая тусклая лампа, нагромождение сломанных стульев из зала, доски, щепки, и все покрыто толстым слоем пыли, который не мог не перекочевать на безупречный костюм.