Я все понимаю, конечно… Но мне страшно.
Немного сжалась, подтянув к себе ноги.
– Что-то не так? – шепотом спросил он, пододвинувшись ближе.
– Все так, наверно, – сказала я. Все как я и хотела.
Но на душе кошки скребут.
– Иди ко мне, – он обнял, прижал меня к себе. – Все правильно, не сомневайся. Все будет хорошо.
Поцеловал меня в макушку. Его объятья успокаивали, это было так хорошо.
– Тебя никто не обидит, – шепнул он еще, осторожно гладя меня по спине.
Я сейчас даже не за себя боюсь.
Но это успокаивало все равно. Его прикосновения успокаивали, его тепло. Или, скорее, его спокойная уверенность передавалась и мне тоже.
Я сама обняла его, положив голову ему на грудь, слушая, как сердце бьется.
– А ты не боишься? – спросила я.
– Чего?
– Того, что будет?
Он хмыкнул.
– Боюсь, наверно, – сказал он. – Но какая разница? Будет как будет, все равно.
Где-то за окном завывал ветер, снова метель поднимается. Но здесь, в доме, тихо и тепло, потрескивают угли в очаге… Будет как будет.
* * *
– Что ты делал в Тунсете? – спросила я на дороге. – Только правду, Отер. Я кое-что слышала, давно… года четыре назад. Кое-что знаю. Если ты соврешь, я пойму.
Ночная метель улеглась, но снег все еще шел, падая белыми хлопьями.