Ви сидела на кухне на равном расстоянии между Артуром и Марком. Когда Ник зашел к ним в комнату с холодным непроницаемым выражением лица, они втроем изучали газету. Марк даже не поднял на него своего взгляда, он сделал вид, что не заметил его шагов, хотя машинально вздрогнул. А вот Артур отвел взгляд от газеты и жестом кивнул на соседнее место, как бы невзначай предлагая присоединиться. Ник лишь благодарно кивнул ему, а сам двинулся к девушке, подошел сзади и слегка приобнял за плечи. Увлеченная статьей Ви лишь слегка провела рукой по его рукам. – Отпусти меня, милый. Смотри, что парни откопали. Ты об этом слышал?

Ник нагнулся к газете, и прочитал бегло текст, останавливаясь внимательно изучая даты. – Уму непостижимо, они это сделали.

– До тебя как-то с опозданием доходит. Где ты был, когда все началось?

Ник ответил таким же холодным голосом, не поднимая взгляда от газеты. – К сожалению, сидел связанным в ангаре в луже керосина и ждал, вероятнее всего, смерти.

Артур пересел поближе к Марку, настрой Падальщика казался ему опасным. Марк уже хотел вставить парочку своих колких фраз, но Артур вовремя осадил его пыл неожиданным толчком по ребрам, что вышел достаточно сильным. Падальщик согнулся пополам.

Артур, что до всего этого был молчаливым и безучастным наконец подал голос.

– У всех у нас есть причина, причина к существованию. Черт его знает, что произошло с миром, но одно мне понятно точно.

Он повернулся к Марку и проговорил тихо и спокойно. – Ты ничуть не хуже тех, кого осуждаешь.

Потом повернулся к Нику, что давно перестал обнимать свою дорогую избранницу, а после перевел плавный взгляд на Ви. – А, чтобы мы могли доверять друг другу, я предлагаю каждому поделиться своей историей. Но только, если мы хотим продолжить путь вместе.

– Черта с два я буду слушать его! – Марк поднялся из-за стола так резко, что девушка дернулась, а Ник напрягся.

– Марк, успокойся. То, что ты слышал происходило лишь между мной и Ником. Тебя это не касается. – Сухо проговорила девушка. – Он был виновен лишь передо мной, и я простила его. Не нужно отыгрываться на нем. Нам всем было нелегко. А ему то тем более.

Марк поутих, он сел обратно за стол. – Тогда позволишь, милая монашка, мы начнем с истории твоего любимого?

Ви уже хотела ответить, но Ник опередил ее.

– Хорошо, я расскажу. Но лишь с одним условием. Ви, я не хочу, чтоб ты слышала мою историю.

Девушка лишь удивленно приподняла брови, она развернулась к нему. В ее глазах не было ни злости, не осуждения. Она просто не понимала, почему являясь самым близким человеком для него, не могла услышать честную правду. Ник, будто читая ее мысли, тихо проговорил. – Потому что я сильно дорожу тобой, и не хочу, чтоб ты проходила через тоже, что проходил я… Потому что, в моем рассказе много боли. А я не хочу, чтобы ты подсознательно винила себя или примеряла мою боль на себя. Я эгоистичен, с этим я не спорю. Но если это так необходимо для того, чтобы они приняли меня, то я готов все разворотить, но с одним условием.

Ви вздохнула, но не сдвинулась с места. – Садись и рассказывай, ты хоть какое-нибудь слово сдержишь? – Ее слова прозвучали грубо. Она мотнула светлыми волосами и провела рукой по пряди, что выбилась и лезла на глаза. Даже Марк слегка дернулся, явно не ожидая подобной жесткой реакции с ее стороны. Артур поднялся из-за стола. – Вас зовут Ви, я правильно запомнил?

Девушка нехотя кивнула ему в ответ. Она была взвинчена сложившейся ситуацией, а слова возлюбленного здорово ее задели за живое.

– Мне кажется, что начать должен отнюдь не он и не сейчас.

И только после его слов они услышали довольно сильные удары во входную дверь. Все вздрогнули, а Артур лишь равнодушно ухмыльнулся. – Они ломятся с того момента, как вы начали общаться на повышенных тонах, но никто этого не заметил, верно?

Артур поднялся из-за стола, бросив на каждого из них многозначительный взгляд. Ему осточертело общество. Иногда ему казалось, что лучше было бы, будь он одним из тех людей снаружи. Ни проблем, ни эмоций, ничего лишнего… И никакой головной боли. Осточертело ему прикидываться, что Марк не противен, что Падальщик не раздражает. Потому что он раздражает, ему хочется вписать по лицу пару тройку раз. Он ведь всегда был одиночкой.