Голландец покачал головой.
– Куда? – настаивал психиатр.
– В мою… в мой зад!
– Но зачем? Для чего это им нужно, Хенрик? Ты знаешь?
Тот кивнул.
– Они кормят Червя, – ответил он и захныкал.
Дюран взглянул на часы. К его немалому удивлению, обнаружилось, что прошло уже пятьдесят минут сеанса.
– Хорошо, Хенрик, достаточно. На сегодня хватит.
Он вернул пациента в сознание, хотя и был разочарован тем, что опять не получилось вытянуть на поверхность травму, в которой заключалась скрытая причина проблем де Гроота. Никак не удавалось прорваться сквозь защиту психики, отмотать назад процесс, породивший абсурдную байку о похищении пришельцами. Голландец страдал из-за какого-то события, случившегося с ним в прошлом. И это событие хранилось в мозгу в зашифрованном виде и выдавало вместо себя фальшивую историю.
Голландец распрямился в кресле, поморгал и стал осматриваться.
– Что произошло? – спросил он с некоторой подозрительностью в голосе.
– Все просто великолепно, – ответил Дюран, выключил магнитофон и поднялся. – У нас неплохой прогресс.
К удивлению врача, де Гроот не спешил вставать, а просто сидел и постукивал кончиками пальцев друг о друга. Голландец то ли прислушивался, то ли думал о чем-то – а может, и то и другое.
– Что-то мне это не нравится, Док, – сказал он. – Мне совсем не лучше.
Глава 4
Нико жила в двухкомнатной квартире в «Уотермилле» – доме-совладении в Джорджтауне, чуть южнее М-стрит, откуда канал Чесапик – Огайо отправляется в пригород Мэриленд и дальше. Это было элегантное здание современной постройки с достойной охраной, милым видом на Потомак и просторными балконами с цветами.
В то утро девушка спала долго, а когда выбралась из постели, Джек не находил себе места – ему не терпелось вырваться за дверь и он выражал недовольство громким лаем. Никки торопливо причесала щеткой волосы, заколола их в непослушный конский хвост, схватила полиэтиленовый пакет для покупок, сунула его в карман и направилась с Джеком к лифту. Пес тянул ее за поводок, царапая когтями пол в коридоре.
– Доброе утро, мисс Салливан, – сказал портье с ярко выраженным акцентом южанина.
Портье Рамон питал честолюбивые планы стать актером и каждую неделю репетировал новый говор. Теперь он усердно подражал речи и манерам южного дворецкого – затея не слишком удачная: речь портье порождала в сознании какой-то маловероятный гибрид Вивьен Ли и Антонио Бандераса.
– Привет, Рамон!