– Судя по обстановке на месте преступления и характеру убийств, у него есть миссия. Возможно, он кому-то мстит, или хочет что-то показать обществу, или доказать. Возможно, он ждет, когда на его любимой радиостанции в новостях упомянут о его преступлениях. В любом случае очевидно, что маньяк помешан на радио, и, возможно, такие изменения, как отмена эфира, спровоцируют его на ошибку.

Московский опять выпендривается, умничает, хвастается перед Рамуте, но ему ее не обмануть. Все, что он сказал, наверняка прочитал в отчете Федора или, что еще более вероятно, услышал, когда Федор докладывал ему лично, стоя по струнке в кабинете.

– Роберт, один вопрос. Можно?

– О’кей.

– Какого хрена ты мне не позвонил и не рассказал, что меня сняли с эфира?

– Рами, я хотел. Но, во‐первых, ты просила дать тебе время, и я решил не беспокоить. А во‐вторых, сама видишь, обстоятельства… Приятные новости. Слегка потерял голову.

– Записывай меня в профайлеры.

– Твой ответ «да»?

– Мой ответ – «нет другого выбора». Обратно на радио меня теперь вряд ли возьмут. – Она вспомнила, как ввалилась в кабинет редактора и закатила там истерику. – Так что давай иди проспись и звони туда, кому ты там собирался, чтобы меня оформляли.

– Ну вот! Еще одна приятная новость. – Он поднял бокал. – Да я точно не зря сюда прилетел. Твое здоровье.

– Одно условие.

– Да.

– Позвони редактору, договорись о моем последнем эфире.

– Лучше директору. Мы с ним подружились.

– Куда хочешь звони, но договорись, чтобы мой прощальный репортаж попал в передачу.

– О’кей. Есть небольшая проблема. Как мы сможем это реализовать, когда все программы сняты с эфира?

– Пусть запишут выпуск и пустят запись в эфир, когда возобновят работу.

Роберт кивнул и допил содержимое бокала.

– О’кей. По рукам! – Он засмеялся и махнул рукой официанту. – За это стоит выпить. Так что ты сегодня пьешь?

– Спасибо. Без меня.