— Малый средний вперёд!

Стойки, как и гидрореактивные двигатели, уже были полностью опущены в воду. На электродвигатели было подано напряжение, флагман эскадры стронулся с места и поплыл вперёд всё быстрее и быстрее, одновременно поднимаясь над водой. Прошло несколько минут, Антон приказал выйти на режим «Полный средний ход», и огромный корабль помчался в открытое море со скоростью сто двадцать километров в час. Все выходы на прогулочную палубу с этого момента были перекрыты. Теперь только в Босфоре и Дарданеллах они снова смогут выйти на неё.

Митяй, приняв поздравления и растерянно улыбаясь — надо бы ему всё-таки одеться поприличнее, — вышел из рубки и бегом направился на корму, чтобы посмотреть на плывущие, а точнее, летящие над волнами огромные корабли, сверкающие полированным металлом и стеклом. Зрелище было совершенно фантастическим, но, что самое приятное, это были сугубо мирные корабли, которые несли на борту не солдат, не оружие, не военную технику, а людей самой мирной и нужной профессии, ведлов-прогрессоров, которые стремились только к одному — принести людям такое развитие, от которого тем точно не станет тошно и никто не захочет сбежать куда подальше, послав пришельцев в такую даль, откуда никто и никогда не возвращается.

До Босфора они доплыли менее чем за восемь часов и потом чуть ли не целые сутки пробирались через пролив. Правда, перед тем, как войти в пролив и поплыть между зелёных берегов, Антон спустился к самой воде и целый час ведловал над ней вместе с остальными судоводителями. Тем не менее он не стал гнать через пролив. Потом они прошли через Эгейское море и взяли курс ориентировочно на Хайфу, до которой вообще домчались очень быстро, всего за каких-то три с половиной часа, приблизились к берегу, подняли вверх стойки подводных крыльев и всей толпой вышли на верхнюю палубу, выстроившись вдоль открытых иллюминаторов кают. Берег, поросший пышной растительностью, к счастью, был довольно удобным, то есть высоким, а пляж каменистым, что позволило путешественникам устроить большую каменную охоту и возвести рядом с рекой, впадающей в море, набережную длиной в шесть километров и с пятнадцатью трёхсотметровыми широкими причалами. Что же, хотя город Хайфа на карте ещё не появился, первый порт с длинным широким каменным причалом, поработав чуть больше двух суток, ведлы уже построили и к тому же нашли множество говорящих камней вдобавок к тем, которые везли с собой из дома. Пригодятся.

Как только ранним утром пятого дня пути корабли пришвартовались к причалу и на каменные кнехты были наброшены швартовые канаты, Митяй поднялся на вертолётную палубу. Вертолёт был полностью готов к полёту. За штурвалом сидел Тимоха, Митяй забрался в кресло штурмана, а в грузопассажирском салоне расположились Игнат, Юра, Гена и Борис. Перед вылетом главный ведл дал распоряжение князю Денису хорошенько осмотреться и, пока имелась возможность, поработать большой толокой, что-нибудь построить за ту неделю-полторы, что они будут летать окрест и вести учёт местного населения с воздуха. Митяй дал команду на взлёт, и через пару минут вертолёт поднялся в воздух и стал набирать высоту.

Увы, но уже через двадцать минут он убедился, что морской берег не очень-то интересовал местных жителей даже несмотря на то, что здесь имелась вполне приличная, хотя и не судоходная река, а потому задал Тимохе направление лететь в сторону Генисаретского, оно же Тибериадское, озера. Вот там им сразу же повезло, и Митяй увидел с высоты в четыре километра большое стойбище, в котором навскидку жило не менее полутора тысяч человек южных аларов, более смуглых, но всё же русоволосых, а не чёрных. На их головах он не заметил ни еврейских кип, ни палестинских куфий, что его очень порадовало.

Озеро, на берегах которого ему случалось побывать, оказалось намного глубже, чем в его времена, но ненамного больше, что и понятно, ведь оно лежало в глубокой котловине, а вот река Иордан поразила его своей непомерной шириной и полноводностью, как и тем, что в неё впадало множество речек.

Прогрессоры не стали приземляться и знакомиться с аборигенами здешних мест. Перед Митяем не стояла такая задача. В первую очередь его интересовали природа и климат Земли обетованной, и он с первых же минут увидел то, что привело его в полный восторг, — влажный, то есть напоенный влагой в виде полноводных рек, субтропический рай без мамонтов, слонов, мастодонтов и носорогов, но в то же время и без непролазных джунглей, эдакую вечнозелёную, холмистую лесостепь. Когда же они полетели в сторону Сирийской пустыни, то Митяй и вовсе завопил от восторга, так как увидел не её, а самые настоящие пампасы с десятками озёр.

Пролетев в направлении междуречья Тигра и Евфрата ещё сотню километров и не обнаружив песков, велел Тимофею повернуть на юг. Вскоре они подлетели к большому озеру, куда большему, чем Мёртвое море, в которое впадало десять рек, и Митяй завопил ещё раз. Это озеро, лежащее перед зеленеющей вдали Аравией, окружённое лесостепью, но не пустыней, по которой из крупных животных шастали одни только гигантские верблюды, а крупнее льва он не увидел ни одного хищника, начало подтверждать его гипотезу о том, что во время ледникового периода Аравийский и Синайский полуострова, равно как и Сомалийский, а вместе с ним и вся Северная Африка вплоть до экватора имели зелёный, а не жёлтый цвет.

Посередине озера находился необитаемый остров, на котором лётчики, хорошенько прочесав окрестности, и заночевали. Все далёкие уже ведлы, кто хотел, могли видеть и даже слышать, как Митяй проводил аэрофотосъёмку местности, заставляя Тимофея строго выдерживать заданный ему курс и высоту полёта. Вечером они общались с друзьями и вместе радовались первым находкам. В первый же день исследователи насчитали почти шесть тысяч первобытных охотников. Все последующие десять дней, летая от Пальмиры до Красного моря и дельты Нила, Митяй снова и снова убеждался, что двадцать тысяч лет назад, несмотря на то что уровень Мирового океана был метров на пять ниже — Босфор ведь они проходили, полностью подняв к днищу подводные крылья, да и Керченский пролив был заметно уже, и только уровень Каспия, наоборот, был метров на десять выше, — пустыни ещё не обезобразили прекрасный лик Матушки-Земли. Это произошло и может снова произойти в течение ближайших десяти тысяч лет. Подумав о таком сроке, Митяй невольно засмеялся и сказал повернувшемуся к нему Тимохе:

— Это я так, о своём, о девичьем, вспомнил, Тимка. Впрочем, дружище, тем, о чём я вспомнил, придётся заниматься нашим с тобой потомкам. Ладно, летим в Хайфу.

Тимофей тут же поинтересовался:

— И чем же им придётся заниматься, Митяй Олегович?

— Экологией, друг мой, экологией, — усмехнувшись, ответил Митяй. — Им нужно будет каждый день следить за тем, чтобы в тех краях, куда мы вскоре полетим, не исчезло ни одно деревце и чтобы Африка не превратилась в пустыню. Тогда и здешние края навсегда останутся зелёными, а вслед за ними пустыня не придёт в Среднюю Азию и не пойдёт гулять дальше, по Китаю, Монголии и даже Северной Америке. Тимофей удивлённо воскликнул:

— Митяй, это кто же в Африке на деревья покушается? Мне помнится, что и до того, как ты пришёл к нам, мы почти никогда деревьев не рубили. Одни только сучья для костра собирали да те коряги, что река прибивала к берегу.

Кивнув, Митяй с хитрой улыбкой ответил:

— Тимка, я не стану выдвигать огульных обвинений. Давай сначала доберёмся до места, а там уже разберёмся, кто он, тот негодяй, который Сахару в пустыню превратил. Выявим ворога и зададим ему хорошую трёпку.

Вскоре они прилетели в порт и увидели, что там, преимущественно методом каменной охоты, народу ведь толклось на берегу целая дивизия, уже стояли сотни две каменных коробок довольно-таки роскошных вилл, причём по типичному южному проекту и бережно сохраняя растительный покров. Километрах в пятнадцати от берега, в месте слияния двух речек, был построен довольно-таки большой пруд-накопитель с плотиной высотой в четыре метра и пологим каменным лотком для стока воды. Рыба, если это форель или лосось, пройдёт запросто, а рядом с ним второй водосброс для нории и длинный акведук для подачи воды в громадное напорное водохранилище, из которого та потечёт по акведукам и арыкам в сады, прудики, фонтаны и каменные виллы жителей этого прелестного приморского городка. Таким уж его спроектировали, и даже, более того, без малого семь сотен местных жителей уже примкнули к народу Говорящих Камней. Всего Митяй и его друзья насчитали в обследованной с воздуха части Малой Азии порядка семидесяти тысяч охотников, причём одних только южных аларов. Черноволосые дарги, о которых местные жители отзывались довольно неплохо, жили значительно севернее. Тем не менее Митяй счёл такую плотность населения едва ли не самой высокой. Он не спешил раскрывать всех своих секретов и догадок даже жене, боясь что-нибудь сглазить. Тем более он не рассказывал о них друзьям и после большого совещания с князьями, на котором лишь усмехался, когда те призывали оставить здесь чуть ли не сотню супершишиг, властным жестом заставил всех замолчать и с лёгкой улыбкой, но очень строго сказал:

— Здесь съедут на берег всего восемь машин и их команды, которые, кроме этого, заложат ещё семь городов. Вот карта с указанием тех мест, где они должны стоять. Ещё две машины съедут на берег поблизости. Одна вот в этом месте, где мы сделаем остановку на несколько дней и расширим русло речки, впадающей в оба моря, чтобы соединить Красное и Средиземное моря широким и глубоким судоходным каналом, а вторая немного выше по течению Нила, но я вовсе не требую, чтобы вы использовали мои названия. Когда мне понадобится отметить какое-то место особо, я сам об этом скажу, а потому можете называть реки, горы, моря и тем более города так, как вы захотите.

Антон тут же воскликнул: