Последнему объяснения у меня не было, да и земляника — это последнее, о чем я хотел сейчас думать.

Сама идея существования надела повисла на волоске.

И единственное, что пока что нас спасало были УГи и конструкты.

Только благодаря технической оснащенности нашей дружины на северян лился бесконечный поток огня, выжигая землю на несколько метров вглубь.

Помню, я ещё удивлялся откуда в моем наделе появилась плешь… Наивный…

Будь я писателем, точно бы сказал, что мой надел превратился в филиал ада на земле, но вместо этого я то и дело кричал:

— Боезапас!

— Я пуст!

— Брешь на левом фланге!

Кричал, а в голове нон-стопом играла старая-старая песня:

«Огонь-огонь-агонь-агония!»

И если уж мне в комбинезоне пилота УГа и гимназистском мундире было до одури жарко, то что говорить о других…

Воины, от которых пока не было толку, сбивались с ног, но доставляли боеприпасы к нашим УГам.

Обжигали руки, но перезаряжали раскаленные корпуса.

Кашляли кровью из-за едкого дыма, заполонившего наши позиции, но продолжали помогать Славе, Филу и Васе.

К слову, если бы не служба снабжения, возглавляемая Филом нам бы пришлось худо.

А если бы не Славик с Пожарским с их конструктами, нас бы давным-давно смели, несмотря на все наши УГи.

Справиться с целой оравой конструктов, несущих на себе огнеметы, ракетные установки, кислотные зелья и фляги с напалмом, стало для северян непосильной задачей.

Благо, несмотря на свою застенчивость, Слава умел слушать, видеть и анализировать.

Доклад Уварова, бесконечный поток северян, а следом и мой приказ дали ему понять — настал тот самый черный день, когда нужно использовать все свои козыри.