Но вот я отчетливо увидел прямо перед собой ягуара. Он изо всех сил убегал прочь. Я почувствовал, как он старается не наступать на колючки кактусов. Несмотря на скорость, он ступал на землю очень осторожно.

Мне вдруг ужасно захотелось погнаться за ягуаром и напугать его до такой степени, чтобы он, забыв осторожность, покалечился колючками. Но тут мысль о том, как опасен может быть ягуар, если поранится, пронзила мой затихший ум. Эта мысль подействовала так, как если бы кто-то разбудил меня.

Когда я наконец понял, что мой мыслительный процесс восстановился, то обнаружил, что нахожусь у подножия невысоких скал. Оглядевшись, я в нескольких футах от себя увидел дона Хуана. Он выглядел измученным, был бледен и тяжело дышал.

— Что случилось, дон Хуан? — спросил я, прочистив свое пересохшее горло.

— Это ты расскажи мне, что случилось, — сказал он, задыхаясь.

Я рассказал ему о своих ощущениях. Вдруг я понял, что прекрасно вижу вершину горы, находившуюся непосредственно в поле моего зрения. Это были последние минуты дня, и это означало, что я бежал или шел более двух часов.

Я попросил дона Хуана объяснить такое несоответствие во времени. Он сказал, что моя точка сборки сместилась дальше места без жалости и достигла места безмолвного знания, однако мне все еще не хватает энергии, чтобы смещать ее самостоятельно. Сделать это самостоятельно я смог бы, только имея достаточно энергии для ее перемещения между безмолвным знанием и разумом по своей воле.

Еще он добавил, — что если маг обладает необходимой энергией — или даже если ее не совсем достаточно, но речь идет о жизни и смерти, — то он может перемещаться туда и обратно между разумом и безмолвным знанием.

Его заключение относительно меня сводилось к следующему: поскольку наше с ним положение было весьма серьезным, я дал возможность духу сместить свою точку сборки, в результате чего вошел в безмолвное знание. Диапазон моего восприятия естественно расширился, что вызвало ощущение высоты, парения над кустарником.

В то время в силу своего академического образования я был весьма озабочен подтверждением путем соглашения. Я задал ему один из обычных для меня вопросов:

— Если бы кто-нибудь с факультета антропологии УКЛА(16) наблюдал за мной, увидел бы он меня в облике гиганта, несущегося сквозь чапарраль?

— Понятия не имею, — ответил дон Хуан. — Выяснить это можно, если сместить точку сборки во время твоего пребывания на факультете антропологии.

— Я пытался, — сказал я, — но ничего не вышло. Мне нужно, чтобы ты был поблизости, — только тогда может происходить что-то в этом роде.

— Значит, это не было для тебя вопросом жизни и смерти, — ответил он. — Если бы это было именно так, ты смог бы сместить свою точку сборки самостоятельно.

— Но другие люди смогли бы увидеть то, что вижу я при смещении моей точки сборки? — настаивал я.

— Нет, поскольку их точка сборки не находилась бы в том же положении, что и твоя, — ответил он.

— Но тогда, дон Хуан, может быть, и ягуар мне только привиделся? — спросил я. — Все это происходило только в моем сознании?

— Это не совсем так, — сказал он. — Эта огромная кошка реальна. Ты преодолел расстояние во много миль и даже не устал. Если ты не веришь, посмотри на свои туфли: они сплошь в колючках кактусов. Так что ты действительно двигался, возвышаясь над кустарником. Но в то же время ничего такого не происходило. Все зависит от положения точки сборки наблюдателя: находится ли она в месте разума или в месте безмолвного знания.

Во время его объяснений я понимал все, что он говорит, но по собственной воле не смог бы повторить ни одной фразы. Я даже не смог определить, что именно я знаю и почему это так важно для меня.

Рычание ягуара вернуло меня к реальности непосредственной угрозы. Я заметил темный силуэт ягуара, когда он взбирался на скалистый выступ в тридцати метрах справа от нас.