Новый взлом двери, изнутри. Благо, что по причине всеобщей тревоги все лифты отключили. Проход по новому коридору. Стрельба по двум личностям в белых халатах, которые от ужаса замерли на месте. Насмерть!

«Здесь жалеть некого, — мемохарб не испытывал малейших угрызений совести, — Кругом одни враги и циничные ублюдки. А уж твари в белых халатах, как бы, не самые мерзкие среди них!»

И новая мина, закладываемая возле, казалось бы неприметной, ничем не выделяющейся стены. И новый взрыв, после которого пропало освещение. Загорелось аварийное, но и оно продержалось не больше минуты, потому что беглец отлично знал расположение энерговодов, и уже без брутального вандализма попросту замкнул цепи в нужном, самом стратегическом месте. Сам-то он в освещении не нуждался, прекрасно пользуясь ночным зрением. После этого новый рывок, и скольжение по лифтовой шахте на три этажа выше.

Уже там, в центре пересечения главных магистралей для подвода нескольких газовых и жидкостных субстанций, Пирс быстро заложил последнюю самодельную мину и бросился дальше по намеченному маршруту. Но на этот раз отложенный взрыв состоялся несколько позже двух первых. Это позволило Киллайду спуститься на шесть этажей вниз по тросам грузового лифта, а потом и промчаться по длинному складскому помещению метров триста в сторону от центра начавшейся химической катастрофы. Причём взрывы, пожар, кипящие ядовитые смеси, могли провалиться и сюда, в этот склад резервного оборудования. Вследствие чего любое существо, даже такое как мемохарб, могло умереть. Точнее, могло пострадать тело, а вот сознание имело возможность перенестись довольно далеко, вселяясь в иное (спонтанно выбранное) разумное существо и перехватывая контроль над его телом. Только ведь у Киллайда, несмотря на всю его уникальность, как раз в данное время и были жёстко заблокированы функции перемещения в иного реципиента. Да и не только эти функции, но и почти все остальные. То есть он мог умереть и только после этого перенестись неизвестно в кого, но тогда и умений при себе фактически не останется. Надо их восстанавливать, скорей всего несколько лет. И такое бесконтрольное перемещение может занести в иную галактику, в иное существо, иного образа жизни, в чуждой среде, при иной силе тяжести… и так далее и тому подобное.

Поэтому беглец умирать не торопился.

Конкретнее говоря, со спонтанными перемещениями в иного донора имелась масса заморочек, несуразностей и неопределённостей. Вроде во время побега и появляется возможность суицида, но лучше всё-таки вырваться на волю в собственном теле. После чего как-то избавиться от ограничителей на костях и в сердечнососудистой системе, а уже потом… Опять-таки: месть должна свершиться! И здесь, на полигоне — в первую очередь!

Так что на данном этапе следовало резко поднять скорость своего продвижения. А сил физических уже не хватало. Пошли первые сбои в чётко выверенном графике. Вначале ушла лишняя минута при вскрытии водного коллектора. Ломать герметичные переборки было нельзя, не выдержат они впоследствии должного давления, и вода зальёт намечающийся здесь ураган из ядовитых химических образований. Вот и пришлось деликатно вскрывать. А потом ещё и за собой плотно, с гарантией перекрывать нарушенный выход. В самом коллекторе, небольшой комнатке, имелась куча распределительных кранов, и переплетение входящих труб. Причём одна из них, была под огромным давлением потому, что вела в резервуар, расположенный на поверхности земли, практически над полигоном. А рядом с ней пустовала аналогичная, резервная, прямая труба, метрового диаметра, и тоже связанная с поверхностью. Но если просто карабкаться по второй трубе внутри, не хватит никаких сил и возможностей. Ибо она гладкая и слишком широкая. Зато, если пловца вверх подкинет напор поднимающейся воды…

Проблем при этом оставалось несколько, и они сопрягались с неизвестностью. До какого уровня или подземного этажа удастся всплыть? И как преодолеть последние метры, если уровень перестанет расти? А если не удастся преодолеть, как проломить толстенную трубу? Хотя тут имелись кое-какие возможности из числа новых. Но в каком месте удастся выбраться в «разрез»? Да при этом не оказаться на прицеле автоматов охранников?

Но иной возможности не просматривалось во время подготовки. Так что беглец вскрыл нижнюю крышку пустой трубы, сбросил с себя всё лишнее, кроме трусов, и стал откручивать вентиль другой магистрали, подрагивающей от гигантского давления. В итоге образовался такой неучтённый эффект, в результате которого мемохарб оказался отброшен струёй воды и прижат совсем не в том расчётном месте. Задыхаясь от недостатка воздуха, он с огромным трудом всё-таки сумел протиснулся к нужному отверстию, и понёсся вверх в бурлящей пене. Именно из-за этой пены он чуть и не задохнулся уже тогда, когда «оседлал» поднимающийся уровень. Судорожно закашлялся, в панических конвульсиях утопающего, и уже мысленно стал прощаться с жизнью:

«Глупая смерть. Но лучше уж так, чем оставаясь подневольным объектом негуманных экспериментов… А дальше уже, как повезёт: стану ящером или амфибией — значит судьба! Об одном жалею, что не смогу всех моих тюремщиков уничтожить!» — ну и запоздало пожалел, что не стоило открывать вентиль так резко и сразу.

Потом обстоятельства вновь стали благоприятными. Пена улеглась, беглец прокашлялся, отдышался и сосредоточился на своём положении. Подъём продолжался, пусть и не так быстро, как хотелось бы: примерно один метр за пять, шесть секунд. Тут уже появилось сожаление иного плана:

«Плевать на эту пену! Больше надо было открыть вентиль, больше!»

Тем не менее, всплытие продолжалось, а там и пятнышко света вверху показалось, нечто сумрачное и уж никак не прямой дневной свет. Потому что побег планировался ночью, да и выход трубы имелся в некоем помещении. Оставалось лишь уповать на судьбу, чтобы предварительные расчёты оказались верными, охрана не помешала, и вверху не тлел пожар с ядовитыми испарениями.

В этом плане повезло, пожар не помешал. Зато в другом, фортуна отвернулась: подъём воды прекратился, когда до пятна света оставалось совсем немного, не более десяти метров. То ли напор прекратился, не достигая нужного предела сообщающихся сосудов, то ли кто-то перекрыл слив из наземного резервуара. Вода перестала бурлить, стало сравнительно тихо. То есть сирены порой ещё взрыкивали, слышались взрывы, глухо и неразборчиво доносились слова общих команд и приказов для всех, как для охраны с пожарниками, так и для сил спасения, начавших эвакуацию раненых и пострадавших.

А беглец завис на поверхности воды, с тоской поглядывая на пятнышко света вверху:

«Недоработал план! — корил он себя, попутно пытаясь размягчить участок металла, расположенный чуть выше уровня воды. — Следовало рассчитывать именно на эвакуацию раненых! Переодеться в чью-то защиту, порвать её, облиться кровью! — и сам себе напоминал нереальность второго варианта: — Увы! Времени не хватило бы! И не факт, что не оказался бы в числе покойников. Всё-таки химические взрывы, это процесс неконтролируемый… Неужели придётся умирать в двух шагах от свободы?.. Пусть и мнимой, без гарантии?..»

Опять-таки, по большому счёту, даже смерть, как таковая, не пугала Киллайда. Он ещё хорошо помнил сценку из своего детства, когда прапрадед их рода Парксов, рассказывал легенду о практическом бессмертии их лучших представителей. Ведь мемохарбы потому и считались самыми опасными для власть имущих, что могли целенаправленно перемещаться в чужое тело, полностью подчиняя его себе и пользуясь при этом накопленными базами памяти захваченного донора. Но если мемохарб погибал, то всё его сознание устремлялось бесконтрольно в неведомые дали (как утверждал прадед) и уже там спонтанно вселялось в любое разумное существо. Или в полуразумное. Или в совсем дикое. Опять-таки, если верить легенде. Потому что никто ни разу за историю рода не «вернулся» из неопознанного «далёко» и не оставил практических подтверждений своего тотального бессмертия.

Тем не менее, некая надежда существовала, что жизнь и после смерти не прервётся. Конечно, влачить жалкое существование в каком-то племени пещерных людей — никакого узника не прельщало. Но ведь ещё оставалась надежда, что вместе с разумом в спонтанно выбранную сущность переместятся и наработанные умения, знания, способности. Все и сразу. Пусть и не сразу, а постепенно. А уж с ними-то можно и среди дикарей неплохо прожить, улучшая свой быт и ускоряя общее развитие любой отсталой цивилизации.

«Эх! Знать бы точно, что такое перемещение возможно! — сетовал беглец, всё больше и больше вливая остатки своих сил в размягчение и продавливание стальной трубы. — Сейчас бы не корячился, а спокойно утонул бы… и всё! Оставил бы своих мучителей в дураках… Но как тогда отомстить за десятилетия унижений и издевательств надо мной? Как тогда отомстить за уничтожение всего нашего великого и древнего рода? Как вернуться сюда из неведомых далей?»

Месть! Это была ещё одна причина для дальнейшего существования именно здесь. Очень уж хотелось Киллайду медленно, с особой жестокостью убивать тех, кто построил этот научный полигон. Тех, кто уничтожил его родных и близких. Тех, кто надумал вообще пленять таких великих личностей и использовать их для обретения, непомерного усиления своей власти. Всё зло от них, от жаждущих полной власти, и за это им от вселенной должно воздаться в полной мере. Ещё лучше — с лихвой! Десятикратно! Нет, стократно!