Минск, декабрь 1941

… – Михаил Иванович, я хотел бы услышать от вас, как непосредственного участника событий в Минске, оценку деятельности штурмового батальона Седова.

– Товарищ Берия, моя оценка может быть только одна, и она положительная. Командный состав и бойцы батальона действовали очень грамотно, слаженно и уверенно, мелкие недочеты не в счет. Месяцы усиленных тренировок сделали свое дело. Руководству батальона удалось добиться главного от своих подчиненных – слаженности в действиях, умении действовать в сложной обстановке уличных боев, самостоятельно принимать нужные и своевременные решения. Бойцы, по-моему, даже не замечали, что многое делали автомати чески. Взаимовыручка и взаимопонимание у них выработано, как ни у кого другого. Отсюда и результат – успешный захват столицы Белоруссии и его ж.-д. узла, разгром довольно крупного гарнизона противника, освобождение из плена десятков тысяч наших граждан.

– Что ж. Это, конечно, хорошо, но ведь без помощи местных товарищей, партизан, десантников генерал-майора Левашова и подразделений вашей бригады один батальон Седова этого сделать бы не смог!

– Не смог бы. Хотя после увиденного в Минске до конца в этом не уверен. У меня сложилось впечатление, что штурмовой батальон Седова с приданными подразделениями истребительных батальонов даже без подразделений тяжелого вооружения смог бы это сделать самостоятельно. Возможно, во мне говорят мои эмоции, но анализ действий подразделений, участвовавших в боях за Минск, это подтверждает. До Минска я всего несколько раз был в батальоне, видел тренировки личного состава подразделений. Учебный процесс командованием батальона был организован хорошо. Бойцы группами и парами отрабатывали действия по захвату зданий, тренировались в стрельбе и т. д. Делали они это хорошо, но это были просто тренировки, как они себя поведут в боевой обстановке, было непонятно. В Минске же я увидел все: и организацию разведки, и подготовку к бою, и штурм объектов, и зачистку зданий от врага.

– Насколько я знаю, вы лично участвовали в городских боях!

– Пришлось. Хотя Седов и ругался на своих бойцов, допустивших это. Да и мне от него досталось.

– Хороши же у вас подчиненные, товарищ полковник, если они вас могут отчитывать!

– Было за что, вот и ругались. Я сам виноват! Нечего было лезть впереди батьки в пекло. Не хватило опыта и тренировок, потому и получил пулю в руку.

– Как проходил штурм, и где вы получили ранение?

– Штурм города начался с захвата аэродромов для обеспечения высадки десанта посадочным способом. Как проходил захват аэродромов, сказать не могу. Нас доставили на аэродром «Липки» уже после того, как все закончилось и шла повторная зачистка объектов. Захват был произведен с применением холодного и бесшумного оружия. Те помещения, в которых располагалась охрана аэродрома, казармы летно-технического состава, служб обеспечения были залиты кровью. В отделении лагеря, что был на аэродроме, содержалось порядка 300 наших пленных. К нашему прибытию в отношении них бойцами Седова уже проводился «фильтр». В развернутом в одном из ангаров госпитале находилось около 20 раненых бойцов. Сначала здесь же было место и для штаба, затем он был перемещен в штаб Люфтваффе, очищенный от трупов врагом. Здесь был развернут командный пункт и узел связи группировки. Седов запретил всему командному составу группировки, не задействованному в руководстве боевыми и штурмовыми группами, выдвигаться в город до его полной зачистки от врага. Мы должны были оставаться на аэродроме, куда высаживались десантники 214-й бригады. Информацию о продвижении штурмовых отрядов, захвате объектов и действиях в городе мы получали по радио и от посыльных из штурмовых групп. Мотострелки, одетые в немецкую форму, двигаясь на трофейных автомашинах, уничтожив вражеские посты и охранение, за несколько часов взяли город в кольцо и установили свои блокпосты. С наступлением темноты ударные группы штурмовиков, тоже в немецкой форме, действуя внутри города, без шума уничтожили полицейские посты и немецкие патрули. К полуночи были захвачены все аэродромы, большинство зенитных батарей вокруг и в самом городе, часть складов, танкоремонтный завод, ряд важных ДОТов и ДЗОТов, прикрывавших Московскую дорогу, несколько городских отделений лагеря для военнопленных. Подразделениями Седова с тяжелым вооружением и ударными группами подполья блокировались казармы гарнизона; дома, где жили немцы и их прихвостни; объекты врага. На танкоремонтном заводе было захвачено около сотни танков и освобождено около 2 тысяч наших пленных. Часть танков была в боеготовом состоянии, на складах завода для них хранился боекомплект. Экипажи для танков были сформированы из бывших пленных, командирами боевых машин были назначены бойцы Седова. Десяток танков, получивший боекомплект, выдвинулся на позиции, которые указывали командиры боевых участков, опять-таки назначенные из числа бойцов Седова. Складывающаяся обстановка говорила о том, что все идет по плану и штурмовые группы успешно продвигаются к центру города. Нам очень помогло то, что немцы довольно широко отмечали наступление католического Рождества. Поэтому продвижение по городским улицам автотранспорта и штурмовых групп проходило для врага почти незаметно.

Охрану КП и аэродрома сначала осуществляли бойцы из 3-го истребительного батальона Седова. По мере прибытия десантников охрана менялась на них, а истребители уходили в резерв штурмовых подразделений в городе. Высадка десанта проходила успешно. Все три аэродрома работали устойчиво. Противник попыток их вернуть и воспрепятствовать высадке десанта не предпринимал. Во время посадки несколько самолетов ТБ-3 повредило шасси, но их быстро убрали с полосы, чем обеспечили возможность бесперебойной посадки остальным бортам. Генерал Левашов должен был прибыть во второй волне, но его штаб, прибывший с первой волной десанта, сразу по приземлении начал руководить действиями своих подразделений. Десантники после высадки работниками штаба направлялись на захваченном транспорте по заранее определенным объектам. Подразделения нашей бригады должны были высаживаться в третьей волне, по предварительным расчетам, это должно было произойти под утро. Для меня дел в штабе группы не нашлось, а сидеть в выжидании почти шесть часов в той обстановке я посчитал неправильным. Я и не выдержал и с разрешения генерала Константинова вместе с истребителями пошел на КП Седова посмотреть, что к чему. Рассчитывал, что вернусь на аэродром к прибытию самолетов из Москвы.

У командира роты с собой был маршрут движения, и он в сопровождении проводника из числа местных жителей довольно быстро вел наш отряд к нужному месту. По пути движения на всех перекрестках у импровизированных баррикад стояли бойцы Седова, которые вместе с подпольщиками зачищали жилые кварталы от пособников врага. Действовали они под видом сотрудников гестапо, забирали нужное лицо, сажали в грузовую машину и там уничтожали. Прикрывали их пулеметные расчеты. Меня поразило, как быстро, четко, без лишних слов, гама, движений действовали бойцы. Они были одеты в бело-серые маскировочные костюмы. Отличительным знаком для своих были черно-белые повязки на левом рукаве. КП Седова был размещен в одном из уцелевших домов недалеко от площади Свободы. Самого комбата на месте не было, он в это время руководил штурмовой группой, захватывавшей узел связи, расположенный в Старостинской слободе. Вместо него на КП руководил действиями подразделений начальник штаба Алексеев.

Свое ранение я получил при штурме здания «1-й Советской гостиницы», где находилась управа Белорусской народной самопомощи и курсы Абвера. Напросился в группу старшего лейтенанта Сафонова и, наверное, только мешал остальным. Хотя они мне этого и не говорили. Да и некогда им было. Штурм был стремительным, предельно жестким, пленных штурмовики старались не брать, раненых врагов добивали. Зачистка велась сверху вниз. С учетом того, что первый этаж был захвачен нами сразу, а лестницы и коридоры были взяты пулеметчиками под полный контроль, немцам и их пособникам деваться было просто некуда. Они пытались выпрыгивать в окна, но и это Сафоновым было предусмотрено. Блокирующая с улицы группа была оставлена именно для этого. Никто не смог уйти, их расстреливали еще до того, как они смогли встать на ноги. Когда мне показалось, что все закончено, я без напарника заглянул в одну из комнат на втором этаже, а там скрывавшийся за шкафом полицай успел выстрелить в меня первым, но смог зацепить только руку. Я был точнее. Ох и досталось мне от сержанта, что руководил зачисткой помещений! Стыдно вспоминать! Меня еще никогда так матом не чихвостили, под ватником петлиц-то видно не было. Вот он мне и высказал. Да еще и в морду заехал кулаком, чтобы запомнил, как себя надо вести, говоря при этом, что дураков только так и надо лечить! Правда, потом извинился, когда перевязывал мне руку. Так что я на него не в обиде. В нашей штурмовой группе погибли несколько человек и примерно треть получили ранения. Старший лейтенант сразу же организовал круговую оборону, а меня с посыльным и тяжелоранеными отправил на КП батальона. Я уже говорил, что бойцы действовали как бы автоматически. Вот вам пример этого. Еще до того, как Сафонов отдал приказ занимать круговую оборону, часть его бойцов, тех, кто не был занят повторной зачисткой помещений, сбором трофеев и перевязыванием раненых, уже это делали. В завершение боя блокирующая группа добила раненых на улице и, войдя в здание, тут же стала занимать оборонительные позиции. Честно скажу, меня поразило то, что они выбирали для себя совершенно неожиданные места. Снайперы сразу же поднялись на верхние этажи, пулеметчики туда, где был больше обзор прилегающих улиц и зданий. Каждый делал свое дело без команды, без криков и понуканий, словно делали привычную работу, и это сразу же после боя, в котором погибли несколько сот человек!

– Понятно. Вот вы говорили, что бойцы Седова не берут пленных и добивают раненых, а ведь это неправильно.

– Наверное, я неправильно выразился. Действительно, во время штурма и последующей зачистки они это делали. Это связано с тем, что в той обстановке любой неуничтоженный враг представлял собой опасность для штурмовой группы. Сбор пленных и их охрана отвлекали бы бойцов от выполнения поставленной задачи. Кроме того, никого из ценных носителей информации в здании гостиницы не было. Согласитесь, что может ценного знать обычный сельский полицай? Ничего! А вот офицеры, сотрудники Абвера и СД – те представляли оперативный интерес, но для их захвата были выделены отдельные люди и группы.

– Мне понятна ваша позиция Михаил Иванович. А как вы увиделись с Седовым?

– С Седовым я встретился уже после захвата бункера и трехэтажного здания на ул. Свободы, д.14, где размещался генеральный комиссариат округа «Белоруссия». Там-то мне от него и досталось.

– Бои в городе были тяжелыми?

– Да. Шли весь день. Мы применяли весь спектр вооружений, в том числе танки, огнеметы, минометы, автоматические гранатометы и мортирки. Немцы явно не были готовы к таким событиям. Хотя у них на случай восстания военнопленных были подготовлены оборонительные позиции в городе, казармах и на остальных объектах. Но занять они их не успели. Значительную часть ДОТов, перебив дежурные пулеметные расчеты, мы к тому времени уже захватили. Кроме того, лишив гарнизон значительной части офицеров и связи с командованием, мы обрекли его на поражение. Тем не менее немцы и их пособники сопротивлялись до конца. Как военные, так и гражданские. Пытались контратаковать и соединить очаги сопротивления. Очень надеялись на помощь извне и потеряли время, когда можно было покинуть город. В плен попало немного. Надо признать, что наши бойцы и не старались брать пленных, выкашивая своим огнем все вокруг, словно каленой метлой.