— Так, — она согласно кивнула.

— Так значит, всё у тебя прошло? Тренировки, значит помогли?

(Андрей каждый день минут по 15 мучал девушку, заставляя её тренировать вестибулярный аппарат; она эти занятия не любила, не видя в них особого толка).

— Да нет, Андрюш, тут немного другое. В общем… — она запнулась, и выдала на этот раз нечто совсем «новенькое»: — я стала смотреть вперёд твоими глазами.

— Э-э-э… чего-чего? — от неожиданности Андрей аж остановился.

— Я… понимаешь, я долго думала над этой проблемой, и уж извини меня, долго копалась в твоей голове, пока ты спал, в поисках ответа. И я нашла его, и я попробовала, и у меня всё получилось, представляешь?!

— Да что ты сделала-то? — Андрей, глядя ей в глаза, мягко взял ладонями её за плечи.

— Я привязалась к твоим мыслям и к твоим глазам.

— Час от часу не легче, — Андрей выдохнул и помотал головой, — объясни по-человечески, ради Бога!

— Помнишь, как ты в апреле 41-го встретил своего одноклассника, у него ещё фамилия такая смешная была — Ветрогонов?

— А, да, помню! Петька! Он тогда на «Эмке» ехал! Он же на шофера выучился и кто-то из родственников его личным водителем какой-то шишки устроил. Он ещё хвастался, как много у него свободного времени теперь, и как он лихо шоферить умеет.

— Вот, вот! А помнишь, как вы поехали кататься, и он тебе порулить дал? А потом ещё долго тебя возил на машине?

Андрей кивнул.

— Так вот, может ты и забыл, но когда он тебя катал, то тогда тебя очень здорово тошнило. Правда, ты виду не показал. А вот когда ты сам за баранку сел, то всё у тебя прошло.

Андрей нахмурился, силясь припомнить обстоятельства тех давних уже событий, потом посветлел лицом:

— Да, верно, так и было! И что из этого?

— А вот что: водителя, то есть того, кто управляет машиной, укачивает всегда в разы меньше, чем того, кто сидит за пассажира, и не принимает участие в управлении. В самолёте тоже самое.

— И что?

— Всё дело в голове. За долю секунды у тебя вот здесь, — она прикоснулась своим пальчиком к его лбу, — рождается твоё действие, а уж потом тело это действие совершает. И за эти доли секунды мозг успевает послать в третье ухо соответствующий сигнал, и который и компенсирует там последующие угловые ускорения, и помогает, таким образом, справляться с тошнотой. А вот у того, кого везут, то есть у пассажира, эти сигналы от мозга не приходят, и любые угловые ускорения он воспринимает гораздо хуже, его вестибулярный аппарат с ними не справляется.

— А ведь точно! Помню, Толян рассказывал про кого-то из лётчиков из третьей эскадрильи, как его после пустякового ранения, он с ним госпитале меньше месяца провалялся, на спарке их комэск повёз, ну, вывозной полёт, ну ты знаешь, для чего…