Поднес к лицу. Запах дома и запах былой свободы. Кофе — это единственное послабление, которое себе позволил прапорщик Романов, отказываясь от остальных.

— Портянки вот еще сухие. — Солдат достал из-за пазухи сверток. — Тяжко ведь…

— А тебе?

— Ништо, Ваше Высочество, — и засмущался своей браваде. — На плацу потруднее было, а тут… Налегке, опять же — харчи добротные, мундир вот теплый.

В доказательство он попытался расстегнуть воротник кафтана, цветом и кроем напоминающего крестьянский армяк, но с пуговицами — хотел показать, что даже жарко.

— Не хвались, у меня такой же.

— Виноват, Ваше Высочество!

Угу, виноват он… чего уж виноватиться, если весь Петербург был повергнут в изумление и ужас новым обмундированием? Из-за него, кстати, и задержались, отыгрывая теперь упущенное время. Нет, не из-за изумления — ждали, пока построят мундиры на четыре сотни человек. А потом вывели всех на Сенатскую площадь…

И у многих из собравшихся на невиданный позор сжималось сердце за горькую участь отца или брата, многие губы шептали проклятия злому тирану, по иронии или ехидству приурочившему оглашение приговора к мартовским идам. Да, шептали… недолго шептали — тем же приговором семьи штрафников выводились в мещанское состояние и определялись к государственным работам. Каким? То Господь ведает. И только нацеленные пушки да штуцеры Багратионовых егерей удержали осужденных на месте, о чем большинство сегодня жалело.

Александр в раздражении бросил кружку и встал.

— Останься здесь, — приказал вскинувшемуся было следом денщику, а сам пошел к дороге, где строгие унтеры уже строили в колонну своих подопечных.

Шел, оглядывая хмурые серые лица, заросшие многодневной щетиной. Видел с трудом расправляемые спины бывших блестящих полковников и генералов, нетвердые шаги недавних сенаторов… Внимание привлек знакомый по прошлой жизни худощавый молодой человек, почти ровесник, при попытке подняться с земли кусающий губы.

— Вам дурно, Александр Андреевич?

Тот вскинулся, прижав руку к груди, и в отрицании покачал головой:

— Все в порядке, Ваше Высочество.

— Но я же вижу!

— Пустое, не стоящее вашего внимания минутное недомогание. Оно уже прошло.

— Не спорьте с командиром! — оглянулся в поисках кого-либо из «постоянного состава». Или все-таки охранников? — Унтер, поди сюда!

— Я, Ваше Высочество! — тот вытянулся, одним глазом преданно поедая Александра, а вторым продолжая следить за построением.

— Рядового… — покатал на языке непривычное слово. — Рядового Тучкова до вечера разместить при походной кухне.