У одного из окон стоял высокий человек в коротком чёрном пальто и, заложив за спину холёные руки, смотрел на улицу. Когда я вошёл, он обернулся. Коротко стриженая борода, прямой нос, тусклый и одновременно властный взгляд, начинающая лысеть голова — всё это было до боли знакомо. Передо мной стоял князь Аркадий Скуратов, который официально считался моим отцом.

— Кирилл, здравствуй, как поживаешь? — в его вежливом вопросе не чувствовалось и тени интереса.

— Здравствуйте… ваше сиятельство, — добавил я через силу. — У меня всё хорошо.

Аркадий подошёл и окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом, словно товар на рынке.

— Да, я общался с директором, он сказал, что ты хорошо учишься. Ну? Рад тебя видеть.

— Не могу сказать того же самого, — ответил я честно.

Мне хотелось поскорее прекратить этот разговор, и я не собирался юлить и расшаркиваться. Пусть валит отсюда, пока я на завтрак не опоздал. Это человек для меня — никто. Я не завишу от него, ничего ему не должен, и потому даже не собирался играть роль почтительного сыночка.

— Обиду держишь? — Скуратов прищурился. — Вижу-вижу. Совсем благодарность потерял?

— Благодарность? За что?

— За то, что я тебя вырастил, за то, что ты имел крышу над головой, еду на столе, деньги на всякие глупые развлечения, образование, тренеров, которые тебя учили кулаками махать… Мне продолжать?

— А теперь я здесь.

— Да, теперь ты здесь, — в голосе Скуратова прозвучали жёсткие нотки. — И тебе не следует забывать своё место. Можешь относиться ко мне, как хочешь, но будь добр прояви почтительность, какую обязан выказать перед лицом человека знатного происхождения.

— Здесь такому не учат.

— Плохо. Впрочем, это сейчас значения не имеет. Дмитрий Гаврилович сказала, что у тебя, наконец-то, обозначился некий прогресс, и меня это очень заинтересовало. Какой у тебя уровень?

— Второй, — ответил я, как мы и договаривались с директором.

— Врёшь, — слово прозвучало, будто удар плетью.

Я промолчал, продолжая твёрдо глядеть в глаза отцу.

— Какой у тебя уровень, Кирилл? — строго повторил Скуратов. — И не смей мне врать.

— Второй.

В следующий миг щёку мою обжог тяжёлый удар ладонью. Я прекрасно видел это движение, но отклоняться не стал, а вместо этого сконцентрировал в кулаках энергию.