Держась за стены хранилищ для лодок, он добрался до сарая Риста, дверь в который была сорвана. Его встретил крик радости, и еще до того, как он успел прийти в себя, руки Бутиль обвились вокруг его шеи.
— Где он? — ее голос дрожал.
— Думаю, лодка затонула.
— О боже!
— Он выбросил Боа в море, но утонул сам.
Рино немного отодвинулся, так что они оказались лицом к лицу. Ее глаза сияли от радости.
— Боа жив, — прошептала она. — И Симскар. Но надо торопиться.
Она кивнула на лестницу, ведущую на чердак.
— Я услышала стук. Это был Шур. Его связали, но я развязала ему ноги.
Рино ясно представил себе ход событий. Рист заметил их, возможно, уже тогда, когда фары «Вольво» осветили дорогу, всплески, которые они слышали, были лишь отвлекающим маневром. Возможно, он планировал вернуться после того, как полицейский обнаружит, что в сарае никого нет. Но безрассудная спасательная операция, предпринятая Рино, предоставила ему возможность, которую он решил не упускать: избавиться от человека, явно догадывающегося, как на самом деле обстоят дела.
Рино осторожно поднялся по лестнице. На левой койке лежала полуобнаженная неподвижная фигура, в полутьме она казалась совсем безжизненной.
— Он жив, — Бутиль указала на него. — Я проверила пульс.
Рино невольно поражался спокойствию этой женщины, которая еще полчаса назад отчаянно сражалась за свою жизнь. Он перевел взгляд на другую койку, откуда на него с ужасом смотрел Шур Симскар. Связанные руки лежали на животе, изо рта торчал кляп. Каким образом Симскар угодил в лапы Улава Риста, было загадкой, но Рино надеялся, что скоро все прояснится.
Рино поднял Боа на руки и осторожно положил на заднее сиденье «Вольво», разместив голову на коленях Шура Симскара. В этот раз, когда они переезжали мост, ветер был попутный, и все же в самой верхней точке машина немного подпрыгивала. Снег растаял, так что Рино смог ехать довольно быстро всю дорогу до пансионата. Бутиль открыла ему дверь, и вот он уже стоял в приемной, держа на руках Боа, завернутого в найденный в сарае ковер.
Здесь, в освещенном коридоре, Рино впервые рассмотрел его лицо. Оно напоминало ультразвуковое изображение нерожденного младенца. К ним подошла медсестра, сначала неуверенно и опасливо, но потом вдруг поняла, кого он принес.
— Герой? О господи, это ты, Герой! — она осторожно погладила его по щеке, а затем позвала на помощь других медсестер. Рино проводили в свободную палату, и он уложил Боа на заправленную постель. В полном изнеможении он стоял у кровати, лишь краем сознания воспринимая поток указаний, раздававшихся в палате.
Внезапно какая-то женщина бросилась ему на шею, крепко обнимая, рыдая и осыпая словами благодарности. Это была Каспара. В комнату вкатили оборудование, казалось, что все сотрудники пансионата сгрудились возле пациента, о котором они так волновались. Заведующая пришла тоже, она жестами поблагодарила Рино, когда тот попятился к выходу из палаты.
В коридоре, тесно прижавшись друг к другу, на двухместной кушетке сидели Бутиль и Шур Симскар, и, несмотря на весь творившийся вокруг хаос, Рино не смог сдержать улыбку. Волосы у Бутиль всклокочены, глаза сверкают, как у рок-звезды, а сама она бледная, дрожащая, да еще и в форменной одежде. И Шур Симскар — остолбеневший, все лицо в порезах, но держащий спину прямо, как монашка.
Рино почувствовал, как у него темнеет в глазах. Тело дрожало от истощения, он решил переодеться в сухую одежду, прежде чем приступить к допросу Симскара. О самом Симскаре тоже нужно было позаботиться, но не успел Рино об этом подумать, как появилась заведующая.
— Что произошло? — она опустилась на колени перед самым неразговорчивым жителем Рейне, который, казалось, был полностью погружен в свои мысли.