Тут же последовали доклады, как говорится, по второму заходу. Полковник Райнин сообщил, что под Орловкой его артиллерия ведет бой с фашистскими танками. Вслед за тем начальник Сталинградского гарнизона командир 10-й дивизии НКВД полковник Сараев известил, что его 282-й полк тоже вступил в бой с танками и мотопехотой противника восточнее Орловки.
Александр Михайлович и Андрей Иванович перебросились взглядами, видимо мысленно перебирая в памяти, что и где можно взять еще для укрепления обороны Сталинграда.
— Что у нас на особом учете? — спросил командующий Г. Ф. Захарова.
Надо сказать, что мы имели неприкосновенный резерв, который в кризисные моменты помогал исправить положение. Это — 38-я мотострелковая бригада, 133-я танковая бригада и 20-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Подходила к Сталинграду и 124-я стрелковая бригада. Георгий Федорович, только что вернувшийся из очередной утомительной поездки в войска, многозначительно посмотрел на меня, и я перечислил их. Было решено немедленно направить эти войска в наиболее горячие точки.
Вскоре позвонил со Сталинградского тракторного В. А. Малышев — он тогда, будучи наркомом танковой промышленности, являлся и уполномоченным ГКО. Вячеслав Александрович сообщил, что с завода наблюдается бой севернее города — зенитчики сражаются с танками. Несколько снарядов упало на территорию предприятия. Танки противника движутся на Рынок. Заводу грозит опасность, наиболее важные объекты подготовлены к взрыву. Рабочие дружины занимают оборонительные рубежи, чтобы не допустить врага к СТЗ.
Затем Малышев передал трубку генерал-майору Н. В. Фекленко, который доложил, что в возглавляемом им танковом учебном центре имеется до двух тысяч человек и тридцать танков. Еременко назначил Н. В. Фекленко начальником тракторозаводского боевого участка. Ему было приказано немедленно организовать оборону силами учебного центра и рабочей дружины. На помощь сюда двигалась 124-я стрелковая бригада, батальоны которой в этот момент переправлялись через Волгу. Еременко приказал командиру бригады полковнику С. Ф. Горохову ускорить переправу и без промедления прибыть в район Тракторного завода, где войти в подчинение генералу Фекленко.
Во второй половине дня противник почти всей авиацией 4-го воздушного флота нанес массированные удары по Сталинграду. Только для бомбардировки городских кварталов было совершено более 2 тысяч самолето-вылетов. Кроме города ударам подверглись позиции полевой и зенитной артиллерии, пристани и переправы через Волгу, аэродромы и боевые порядки войск. Вся эта трагическая картина в деталях изображена во многих произведениях как мемуарной, так и художественной литературы, поэтому я не пишу о ней подробнее.
Надо сказать, что к началу массированных ударов фашистской авиации противовоздушная оборона города была усилена — число зенитных орудий увеличилось до 560 за счет частей, снятых с позиций у мостов через Волгу. Мы все были едины во мнении, что враг оставит пока эти мосты в покое. Такое решение оправдало себя. В воздушных боях и зенитной артиллерией 2-го корпусного района ПВО 23 августа было сбито 90 немецких самолетов. Но со второй половины дня фронтовая авиация вынуждена была почти полностью переключиться на борьбу с прорвавшимися к Волге вражескими танками и мотопехотой севернее и северо-западнее города, чтобы не допустить их дальнейшего продвижения в южном направлении. Как стало известно после войны, в эТот день наши летчики уничтожили квартирмейстера 6-й армии и его штаб армейского тыла.
Во время варварского налета 4-го воздушного флота Рихтгофена на Сталинград штаб продолжал работу на КП фронта, надежно укрытом глубоко под землей в откосе огромного оврага. Но и здесь мы ощущали мощное эхо от разрывов тысячекилограммовых фугасных бомб, а вентиляторы начали всасывать гарь пылающих нефтехранилищ. В результате многочасовой бомбежки прервалась проводная связь с большинством армий и даже со Ставкой Верховного Главнокомандования. Лишь благодаря тому что в нашем штабе придавалось большое внимание радиосвязи, мы не утратили управления войсками. Надо отдать должное связистам обоих фронтов, руководимых генералами А. С. Яковлевым и Н. А. Борзовым. Они проявили поистине феноменальную изобретательность и настойчивость, восстанавливая то и дело рвавшиеся линии связи. Однако так или иначе, а о событиях драматического дня 23 августа А. М. Василевскому пришлось докладывать в Ставку по радио открытым текстом. Правда, уже к утру 24-го связисты сумели проложить новый кабель высокочастотной линии по дну Волги, и проводная связь с Москвой восстановилась.
Вечером 23 августа, учитывая, что противник в течение ночи перегруппирует свои войска, подтянет резервы и с утра 24 августа продолжит таранные удары, командование и штаб фронта приняли меры для укрепления обороны на северо-западной окраине Сталинграда. В частности, 2-му и 23-му танковым корпусам была поставлена задача занять рубеж высот восточнее Орловки и изготовиться к контрудару в общем направлении на Орловку и Ерзовку. Туда выехали генерал Г. Ф. Захаров и Н. С. Хрущев. 10-й стрелковой дивизии, усиленной танками, приказывалось организовать оборону по внутреннему обводу на линии Рынок, Городище, Верхняя Ельшанка.
В составе Волжской военной флотилии формировалась оперативная группа из двух канонерских лодок и пяти бронекатеров. Они должны были своим огнем во взаимодействии с наземной артиллерией обеспечить устойчивость нашей обороны на северной окраине города. Сталинградскому учебному центру надлежало в течение ночи сформировать 1186, 416 и 648-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки и один дивизион 122-миллиметровых орудий 457-го пушечного артиллерийского полка и развернуть их к утру 24 августа на северной окраине города. Прибывающие к 27 августа в состав Сталинградского фронта 124, 115 и 149-я отдельные стрелковые бригады решили оставить в резерве для обороны внутреннего городского обвода. Огромная организаторская работа по контролю и обеспечению выполнения принятых решений потребовала выезда операторов штаба и политработников на места.
Утром 24 августа из Ставки была получена директива, датированная вчерашним днем. Она обязывала прочно закрыть «дыру», через которую прорвался к Сталинграду противник, окружить и истребить его. Подчеркивалось, что у нас есть силы для этого. На фронте западнее и южнее города мы должны были удерживать свои позиции, частей отсюда для ликвидации прорвавшегося врага не снимать и, безусловно, продолжать контратаки с целью отбросить противника за пределы внешнего Сталинградского обвода.
Немного выше я уже рассказывал, что еще до получения этой директивы представитель Ставки, командующий фронтом и его штаб сделали немало в предвидении указаний из центра. Нам все было ясно, за исключением одного момента — утверждения о том, что у нас достаточно сил для восстановления положения, оно было воспринято с большим сомнением. Но не таковы были Василевский и Еременко, чтобы опускать руки даже в самых критических ситуациях. Новые силы начали собирать, как говорится, по крохам.
Так, дополнительно для укрепления рубежа по реке Сухая Мечетка туда были срочно выдвинуты батальон морской пехоты Волжской военной флотилии и два батальона курсантов Сталинградского военно-политического училища. По количеству людей и вооружению они составили примерно стрелковый полк, но по боевому духу, самоотверженности, воинской предприимчивости вполне заменяли дивизию. Одновременно городской комитет обороны направил в район Тракторного завода истребительный батальон и части народного ополчения, созданные из рабочих сталинградских заводов. Этим формированиям было передано 80 танков, 40 орудий разных калибров, 45 тягачей и более 150 пулеметов. Необходимый ремонт оружия и техники был выполнен на месте работниками предприятия. Совместные усилия войск и рабочих сорвали тогда все попытки врага ворваться на территорию Тракторного завода. Большую помощь им оказали артиллеристы Волжской военной флотилии и летчики 8-й воздушной армии.
Показательно свидетельство бывшего полковника 6-й немецкой армии В. Адама. «Советские войска сражались за каждую пядь земли, — писал он. — Почти неправдоподобным показалось нам донесение генерала танковых войск фон Виттерсгейма, командира 14-го танкового корпуса… Генерал сообщил, что соединения Красной Армии контратакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество. Это выражается не только в строительстве оборонительных укреплений и не только в том, что заводы и большие здания превращены в крепости. Население взялось за оружие»[192].
Генерал Виттерсгейм предложил Паулюсу отойти от Сталинграда, за что был смещен, и его место занял нацистский фанатик Хубе. Последнее нам стало известно из показаний пленных, но причины снятия Виттерсгейма они, конечно, не знали. Безуспешно ломали голову над этим и мы. Лишь после войны из книги В. Адама я узнал, как было дело в действительности.
Несмотря на крайнюю напряженность ситуации, было решено еще до подхода резервов создать в районе Самофаловки оперативную группу войск для нанесения короткого контрудара. Нам удалось сосредоточить здесь 35-ю и 27-ю гвардейские и 198-ю стрелковые дивизии, 28-й танковый корпус и 169-ю танковую бригаду. Сначала намеревались во главе ее поставить генерала Г. Ф. Захарова как очень энергичного и решительного военачальника, но в это время прйбыл второй заместитель командующего Сталинградским фронтом генерал-майор К. А. Коваленко. Ему и поручили возглавить оперативную группу. Она должна была, развернувшись на линии Паншино, Котлубань, немедленно нанести контрудар в юго-западном направлении по 14-му танковому корпусу врага и во взаимодействии с войсками 62-й армии, которая перешла в состав Юго-Восточного фронта, закрыть прорыв на участке станция Котлубань, Большая Россошка. Одновременно командующему 62-й армией предписывалось нанести контрудар от Малой Россошки на север частями 87-й стрелковой дивизии и тем способствовать группе генерала Коваленко в выполнении ее задачи.
Подготовка войск к этим импровизированным контрударам, естественно, велась в высоком темпе. Взаимодействие нашему штабу пришлось первоначально организовывать по карте. Обеспечивать войска материально удавалось с большими трудностями. Тем не менее Группа генерала Коваленко перешла в наступление уже в 18 часов 23 августа, то есть через 2–3 часа после получения приказа.
35-я гвардейская стрелковая дивизия и 169-я танковая бригада, наступая от Самофаловки, разгромили противостоявшие им части, вышли к 2 часам 24 августа в район Большой Россошки и соединились здесь с частями 62-й армии. Конечно, одна дивизия 62-й не могла надежно закрыть образованный гитлеровцами коридор, тем более что отставали тылы, а 27-я гвардейская и 298-я стрелковые дивизии, встретившие сильное огневое сопротивление немецкой 384-й пехотной дивизии, продвигались медленно. Враг не жалел резервов, стремясь во что бы то ни стало восстановить сообщение по коридору, однако ничего у него не получалось.
Итак, в результате мер, предпринятых командирами, политорганами и штабами, героизма воинов и ополченцев все попытки войск Паулюса прорвать нашу оборону на северной окраине Сталинграда в течение 23–24 августа закончились провалом. С подходом новых регулярных частей вооруженные отряды рабочих сдали свои участки обороны и к 28 августа были отведены в тыл. Положение на северо-западной окраине города стабилизировалось.