— Зачем это делается?

— Чтобы мы обеспечивали стык сталинградского и кавказского направлений.

— Выходит, на нас возложена ответственность и за этот стык?

— Конечно, — подтвердил командующий, — вся ответственность за оборону астраханского направления Астраханского укрепленного района и подступов к Волге на участке Сталинград, Астрахань.

— Что конкретно предстоит сделать Семену Павловичу? — вмешался в разговор присутствовавший при этом Н. С. Хрущев.

— 12 августа гитлеровцы заняли Элисту, и угроза Астрахани стала реальной, — сказал Еременко. — Нужно срочно задержать разгружающуюся сейчас в Астрахани 34-ю гвардейскую стрелко7 вую дивизию и вывести ее войска на Астраханский обвод для обороны города, иначе это соединение уйдет на Северо-Кавказский фронт.

— Но едва ли одна дивизия сможет обеспечить оборону города, — высказал я сомнение.

Вместо ответа Еременко протянул мне шифротелеграмму, в которой говорилось, что дня борьбы с возможным просачиванием отдельных групп танков и авиадесантов противника и для бесперебойной работы железной дороги Астрахань — Кизляр по распоряжению заместителя народного комиссара путей сообщения 47-я отдельная железнодорожная бригада 14 августа должна занять оборону по линии Астрахань, Кизляр протяжением около 350 километров.

— Надо проследить, — распорядился командующий, — чтобы это указание тоже было исполнено.

Я прикинул, кому поручить встречу и вывод на позиции 34-й гвардейской дивизии генерал-майора И. И. Губаревича, и остановился на кандидатуре капитана, фамилию которого, к сожалению, запамятовал. Он был родом из Астрахани, мог быстро добраться до места и легко сориентироваться.

На следующий день А. М. Василевский, А. И. Еременко и я засели за разработку мероприятий по укреплению обороны. От этого нас отвлекали лишь краткие посещения прибывавших в те дни для руководства на месте работой заводов, железнодорожного узла и волжского речного транспорта заместители наркомов ряда важнейших наркоматов, их задачей было улучшить обеспечение сражающихся войск всем необходимым для жизни и боя.

Оценив обстановку, сложившуюся под Сталинградом в связи с выходом врага к внешнему оборонительному обводу, Александр Михайлович сказал, что, как видно, первый этап наступательной операции гитлеровцев — ликвидация плацдарма наших войск на правом берегу Дона западнее Калача — закончился.

— Чего следует ожидать теперь от противника, по вашему мнению? — спросил начальник Генерального штаба Еременко и меня.

Наше мнение было общим: конечно, попыток форсировать Дор и овладеть Сталинградом комбинированным ударом 6-й и 4-й танковой армий.

— Но где именно Паулюс постарается преодолеть реку? — продолжал Василевский, как бы советуясь с нами.

Тут мнения разделились: А. И. Еременко считал, что в полосе армии Лопатина, а я — на участке армии Крюченкина.

Александр Михайлович сказал:

— Оба варианта вероятны.

Этот вывод базировался, разумеется, не только на интуиции, но главным образом на разведывательных данных о сосредоточении фашистским командованием двух ударных группировок: одной — на направлении Калач, Сталинград (до 10–11 дивизий) и другой — на направлении Плодовитое, Сталинград (до 5–7 дивизий). Это могло делаться только с целью захвата города путем концентрических ударов.

В разработанном после этого совещания решении командующего предусматривалась организация прочной обороны войск Сталинградского фронта по левому берегу Дона на рубеже Бабка, Клетская, Болыпенабатовский с задачей не допустить выхода вражеской 6-й армии к городу с запада. Максимум внимания уделялось удержанию армией Крюченкина плацдарма на правом берегу Дона у Мело-Клетской и Большенабатовского, а также обороне правого фланга 62-й армии около Песковатки и Калача. Форсирование противником Дона на этих участках выводило его кратчайшим путем к Сталинграду. Большое место в документе заняла проблема создания вторых эшелонов и резервов в полосах обоих фронтов, особенно на направлениях главных ударов гитлеровцев; оговаривалась и необходимость укрепить оборону на среднем и внутреннем обводах, но все это зависело от подхода подкреплений.