— Я… Я боялась — говорила она сквозь слезы, опустившись рядом со мной на колени — Не знала…

Она не договорила, но я понял, что хотела сказать. Лилит боялась, что я могу не проснуться никогда.

— Я здесь — прошептал я — Я с тобой. Вернулся. К тебе.

Она подняла на меня глаза. По щекам катились крупные слезы.

— Это ведь не сон, правда?

— Не сон — попытался улыбнуться я.

— Клайд — она уронила лицо мне на грудь, больше не в состоянии противиться переполняющим ее эмоциям.

— Моя Бони — я гладил ее по волосам, прикладывая к этому действия все силы, что у меня в тот момент были.

— Как ты себя чувствуешь? — словно неожиданно вспомнив, что она врач, подняла голову Лилит.

— Нормально — кивнул я.

— Тебе что-то нужно?

— Воды.

— Конечно, сейчас.

Лили быстро вытерла рукавом рубашки мокрые дорожки на своих щеках, схватила пластиковый стаканчик со стола и покинула комнату. Я почти провалился в сон, когда она вернулась, хоть наверное и не было ее всего пару минут.

— Вот, пей — она протянула мне стаканчик из которого торчала трубочка.

Еще никогда прежде вода не казалась мне настолько вкусной. Не было ничего вкуснее на свете, чем та прохладная жидкость, которая возвращала к жизни мое тело. Я и не заметил, как опустел стаканчик.

— Еще? — спросила Лилит.

— Да. Пожалуйста.

Она снова ушла, а когда вернулась, я уже крепко спал. И это был самый обычный сон. Я возвратился из мира вечного забытья, и врата туда закрылись для меня. Временно конечно, как и для всех в этом мире. Смерть снова отпустила меня, теперь уже по собственной воле, и мне хочется верить, пусть это и покажется кому-то излишней мистификацией, что вернули меня в этот мир потому, что я еще могу здесь пригодиться, сделать что-то достойное, что-то полезное.

В городе нашлось немало людей, в чьих интересах было поскорее замять все произошедшее и никогда больше об этом не вспоминать. И неудивительно, что сразу, как стало известно о моем возвращении в мир живых, ко мне наведался мужчина в сером костюме, очень низкого роста, с пухлым и доброжелательным лицом и внимательными серыми глазами, в которых не было ничего доброжелательного.