Глава 6

Я втащил Сампи в соседнюю квартиру, потом вернулся за ее сумкой. Еще не оправившись от шока, она молча хлопала ресницами. Я усадил ее на софу и кое-как задрапировал пушистыми полотенцами, изъятыми из шкафа любвеобильного соседа.

– Сколько их там?

– Сколько их там? Ты о чем говоришь?

– О полицейских, которые, как ты сказала, собирались к тебе прийти.

– Я никого не впускала. Сделала все, как ты велел. Сразу пошла в душ – теперь такая чистая, какой в жизни не была. Слышала, что в дверь звонили, но не отвечала. Что происходит, Макс?

– Объясню позже, не сейчас. Ты просто делай все в точности, как я скажу. Тот, кто звонил в дверь, не полицейский. – Я поставил на место панель, потом плитки и порылся в шкафу. Нашел вполне симпатичное платье от Кельвина Кляйна и стопку шелковых шарфов от Корнелии Джеймс. То ли он держал их здесь для своей любовницы, то ли наряжался сам. В любом случае со вкусом у него все было в порядке.

Всунув Сампи в платье и повязав шарфом ее еще мокрые волосы, я подошел к двери и выглянул в коридор. Пусто. Мы тихонько выскользнули из комнаты. Не спуская глаз с двери квартиры Сампи, я нажал кнопку лифта и опустил руку в карман, где лежал пистолет – со снятым предохранителем и установленным в третье положение переключателем режима огня. В данном режиме при каждом нажатии на спусковой крючок «беретта» выстреливала в выбранном направлении три круглоносых кусочка свинца, улетавшие со скоростью 375 метров в секунду. В том, что, пока Сампи принимала душ, в квартиру кто-то вошел, у меня сомнений не было. Теперь гость ждал, когда она выйдет, но долго так продолжаться не могло. Очень скоро он обнаружит, что девушка пропала, а потом найдет и потайной ход.

Прибыл лифт. Створки кабины разъехались, и мы вошли. В этот же самый момент из квартиры Сампи вывалились в коридор два громилы. Первый, с пистолетом, увидел нас и вскинул руку:

– Эй, вы, стойте!

Створки сомкнулись, так что диалога не получилось. Я ткнул пальцем в кнопку «Подвал», и кабина пошла вниз.

– Думаю, Макс, нам бы следовало остановиться.

– Конечно, следовало бы – тогда бы нам точно продырявили головы. Доверься мне. Эти парни – не полицейские. Я все тебе объясню, но только не сейчас. Сейчас наша главная задача – постараться убраться отсюда целыми и невредимыми.

Интересно, ждут ли они другого лифта или уже спускаются по лестнице? Лифт, конечно, не скоростной, но у нас все же было небольшое преимущество, и, как бы быстро они ни бежали, мы должны были, по моим расчетам, прибыть вниз чуточку раньше.

Двери открылись. Нас встретила шумная толпа желающих подняться. Верзил видно не было. Я сразу же повел Сампи на подземную парковку. Ее приметный красный «дженсен» стоял на четвертом уровне, но воспользоваться им было бы слишком опасно – нас обязательно опознали бы оставшиеся на улице наблюдатели.

Подземные парковки в жилых многоэтажках всегда места жутковатые, и это не было исключением: тусклое освещение, запах теплого машинного масла, пощелкивания в теплых батареях, тяжелое дыхание экстракторов. Держа в руке пистолет, я внимательно посматривал на дверь за спиной. Сампи все еще не отошла от шока, но объяснять ей что-то было сейчас бесполезно. Она была жива и имела неплохие шансы на то, чтобы и далее оставаться в таковом состоянии – при условии выполнения моих инструкций, – пусть довольствуется пока этим.

Справа от нас стоял зеленый «бьюик». Я снял ключ со своего кольца, сунул в замок двери – и первая же попытка оказалась удачной. Я сел за руль и вставил ключ в замок зажигания. На этот раз пришлось немного повозиться, потрясти и покрутить руль. Наконец зажигание включилось, и стрелка сдвинулась с мертвой точки. Я прижал педаль и подтолкнул ключ. Двигатель заработал с первого раза. Я выскочил и затолкнул в машину Сампи.

– Поехали. Быстрее. Главное – не останавливайся. Кого бы или что бы ни увидела. Отъедешь десятка на полтора кварталов – выходи. Машину оставь, садись в такси и поезжай прямиком в «Травелодж» в аэропорту имени Кеннеди. Возьми номер на двоих на имя мистера и миссис Джон Уэбб. Я приеду как только смогу.

Она посмотрела на меня и открыла рот, но сказать ничего не успела.