— Так-то бы ничего, только методы уж больно нехорошие. Я бы даже сказала «террористские» какие-то.

— Террористические? — уточнила Света.

— Вот-вот, они самые. Это ж надо такое придумать, стекла в магазине шуб побить или щит с рекламой шампуня краской испоганить. Какая это защита животных? Вредительство одно.

— А откуда вы об этом знали?

— Так она сама и рассказывала, а я ей говорила, что до добра это не доведет и, если мать узнает, точно в могилу отправится.

— То есть мать ничего не знает о похождениях дочери?

— Не знает, и Юля просила не говорить ей. Хоть они и как чужие, Юля переживает за ее здоровье.

«Странно, — подумала про себя Света, — она меня первым делом спросила про разбитые стекла и разрисованные рекламы».

— А потерпевшие не обращались в полицию?

— Может, обращались, может, нет, только Юля в полиции ни разу не была, Бог миловал.

— Ирина Сергеевна, перед тем как случился припадок, мне рассказала, что Юля часто и надолго пропадает.

— Бывает. То на пару дней, а то и надольше. Последний раз в конце июля уехала на какую-то, как она говорит, «тусовку», так ее и нет.

— И мать не заволновалась?

— Я больше волнуюсь, чем она, поэтому и написала заявление о пропаже.

— Так это вы заявление написали?

— А кто ж еще. — Старушка удивленно вскинула бровь. — Ирка сказала: «Вернется, никуда не денется», а у меня душа не на месте. Вот чувствую, что что-то случилось. Она жива? — с надеждой спросила Алевтина Викторовна.

— Скажите, Юля не рассказывала вам о своем увлечении Интернетом? — уклоняясь от ответа, спросила Света.

— Хвалилась как-то, что ее пригласили на слет этого самого Интернета, мол, там люди со всей России соберутся. Я ведь в этом ничего не понимаю, а она радовалась так, будто это всю ее жизнь перевернет.

— Она не говорила, где будет проходить слет?

— Говорила. В Москве. Я еще ее отговаривала, в Москве, одна, а она мне: «Баба Аля, что со мной там случиться может…»