- Не ругайся! Ты же девушка! – а сам поскорее отскочил в сторону, потому что потерявшая терпение Мэй Лин замахнулась-таки на него пакетом с грязной одеждой.

И захохотал во всё горло:

- Маленькая трусишка!

- Я тебя прибью!

- Всё-всё! Меня здесь уже нет! – и выскочил за дверь.

Мэй Лин прижала ладони к пылающим щекам: «Дурак!» и, чтобы успокоиться, поскорее занялась делом, ради которого пришла.

Но, следя глазами за крутящимся в барабане бельём в бурунчиках белой мыльной пены, всё вспоминала и вспоминала слова Хосока – те самые, о спермотоксикозе, и снова щёки начинали непроизвольно пылать от приливавшей к ним крови.

***

В один из дней Хосок прислал ей сообщение: «Сегодня добирайся домой сама. Меня не жди. Буду поздно. Есть дела» И всё.

Ну, что ж, дела, так дела! Вечером она доехала на автобусе. Приняла душ, приготовила ужин, успела поесть сама. А рэпера всё не было.

Мало-помалу девушка начала волноваться. Хотя она знала, что часто у музыкантов бывает ночная съёмка, но обычно парень так прямо и говорил. Сегодня же напустил какого-то туману – ничего не понятно!

В конце концов, Мэй Лин просидела до полуночи. А потом всё равно вынуждена была лечь в постель – наутро снова нужно было отправляться на работу. А работать с недосыпом – не самая лучшая идея.

После того случая с Хосоком, когда она проснулась от его крика, девушка начала надевать пижамы с длинными штанами и скромными закрытыми футболками, решив, что лучше она перестрахуется, чем потом возненавидит и себя, и парня.

Девушка уже почти заснула, когда где-то в глубине квартиры послышался оглушительный грохот, заставивший её вздрогнуть и распахнуть глаза.

Что-то упало?! Какая-то полка мебели обрушилась?! А грохот, еще сильнее прежнего опять повторился, эхом отразившись от стен. В ночной тишине это прозвучало еще более страшно.

«Надо пойти и посмотреть, что там такое! А может, это землетрясение?.. Фу ты, господи! Ну, какие в Сеуле землетрясения, дурочка!»

Тем не менее, она откинула одеяло, поднялась и босиком пошла на источник непонятного шума.

И ахнула, застыв столбом в арочном проеме просторной гостиной. Там царил разгром, посреди которого стоял, пошатываясь, Хосок. Рубашка его была наполовину расстёгнута и вытащена из брюк, галстук болтался на шее мёртвой змеей, из носков в наличии был только один, второй погиб где-то в неравной схватке с хозяином.

Красивое кресло, стилизованное под стиль барокко – шикарное, с причудливой сине-фиолетовой с золотом обшивкой, на изящных округлых ножках, было отодвинуто в сторону, второе – близнец первого, валялось, опрокинутое. Непонятно, как мужчина умудрился свалить его, но самому страшному разрушению подвергся прямоугольный журнальный столик – его стеклянная столешница несколькими крупными кусками валялась на полу.

Хосок с трудом разлепил не желающие открываться глаза и, наконец, увидел Мэй Лин.