Она выпрямилась и крикнула:
- Дунька, паскуда! Ты где?!
Не прошло и минуты, как в дверях появилась уже знакомая мне молодуха.
- Да, барыня!
- Немедленно сюда Афанасия зови и Селивана! Пусть барышню нашу в холодную отведут! Поостыть ей надобно!
Я заметила, что в глаза Евдокии промелькнула жалость, но она лишь кивнула в ответ и вышла.
- Посидишь, подумаешь. Я тебя научу, как вести себя девице пристало! – Мария Петровна дернула меня за руку, видимо желая, чтобы я упала, но ей это не удалось. – Гадина, проклятая!
Я же смотрела на бешеную тетку и думала, что могу прямо сейчас отоварить ее. Для этого мне не нужно много сил. Но здравый смысл все-таки возобладал. Если я начну бить всех подряд, для меня это кончится очень плохо. Я слишком «погнала лошадей». Нужно притормозить.
* Куплеты из водевиля А.С. Грибоедова и П.А. Вяземского "Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом" (1824)
Глава 4
В комнату вошли двое мужиков и замялись в дверях, поглядывая на нас исподлобья. Они были угрюмыми, крупными, с окладистыми бородами, в которых застряла капуста от щей. Видимо, слуги трапезничали.
- Неблагодарную эту закрыть в холодной! – визгливым голосом приказала мачеха. – Пусть посидит там до утра, авось взбрыкивать перестанет!
- Да утра там околеть ведь можно, барыня! – один из мужиков нахмурился. – Заболеет Ольга Дмитриевна! Как пить дать, заболеет!
- Ты что это, перечить мне вздумал, а, Селиван?! – прошипела Мария Петровна, наливаясь краской. – Так я тебе покажу, где раки зимуют! Ты погляди, распоясались! Чернь!
Она толкнула меня в их сторону с такой силой, что я не удержалась на ногах и упала. Внутри моментально вспыхнуло пламя ярости, а красная пелена стала застилать глаза. Я сжала кулаки, медленно повторяя про себя успокаивающую считалочку, которой меня еще в детстве научил тренер: «Сказал «один» и молчу. И тишина внутри. Сказал «два» и молчу. И тишина внутри. Сказал «три» и молчу. И тишина внутри. Раз - кувырки без группировки, получаются неловки. Два - вис на согнутых руках, труднее сделать, чем замах. Три – мышцы пресса тренируй, на победу претендуй…».
Я всегда повторяла эти незамысловатые слова, возвращаясь в безмятежное детство.
Нужно успокоиться. Да, я, конечно, получу удовольствие, сломав гадкой бабе какую-нибудь конечность, но оно будет мимолетным. После этого меня точно ждет нечто пострашнее холодной. Я не смогу защитить себя, если на меня накинутся толпой. Из монастыря или психушки выбраться куда сложнее, чем из этого дома.
- Поднимайтесь, барышня. Осторожненько… - Селиван склонился надо мной, чтобы помочь, но Мария Петровна рявкнула:
- Оставь! Пусть сама!
Я улыбнулась мужчине и поднялась. Ну, ничего, кошка драная, ты у меня еще схлопочешь. Ничего…