- Что мне делать? Я хотела бы не любить его, но не могу… мам, как мне быть? – почувствовав саднящий приступ плача, я перевела дыхание. Не плакала больше трех лет и не собираюсь. Успокоившись, я продолжала. – Он вроде плохой, убийца… и сейчас в полной жопе… но он… он такой классный! Ты бы видела! Тоже бы влюбилась. Я не знаю, как можно не запасть на такого парня. В нем всё круто, совершенно всё… Когда он злится – я его обожаю, когда он улыбается – я с ума просто схожу! Когда молчит, я боюсь, что он не хочет меня видеть… в общем, что он не делает – он всё равно офигенный! Он часто сомневается в себе, ненавидит себя, но это тоже здорово… он добрый. А как он зверей жалеет! Да ему просто нет равных. Серьёзно. – слезы опять попытались просочиться и я, решив что затягиваю с сентиментальностью, спешно убрала снимок обратно и откинулась на подушку. Я же совета у мамы спрашивала. Джело она знает, он ей нравится, наверняка. Пусть даст какой-нибудь знак, как мне выпутаться из всего этого.

Дверь без стука открылась, чему я удивилась, резко сев, ведь знала, что в этом доме все воспитанные и приняты великосветские манеры. Я испугалась, что это мог быть опять чудом высвободившийся Дэниэл, и приготовилась кричать, но это был Химчан. Суетно и быстро заскочив в комнату, он захлопнул дверь спиной и, сжимая руки в кулаки, странно уставился на меня. Мне его общее состояние показалось странным. Взбудораженный и будто помешанный.

- Ты чего? – мотнула я подбородком, делая вид, что сонно потираю глаза, но на самом деле убеждалась, что нет ни слезинки. Глупо было изображать засыпавшую, ведь я и света не гасила.

- Шилла… Шилла, я… - парень опустил взгляд к дверной ручке и, оглядев её, протянул пальцы к маленькой щеколде и задвинул её. На нем уже были домашние спортивные штаны и белая футболка. Наконец-то он вылез из бандитской экипировки! – Если ты хочешь… в общем, если хочешь, то я пересплю с тобой.

- Что? – я распахнула рот. Это он для этого такой нервный пришел? Что на него нашло? Возмущение грубой формулировкой и странностью его сбивчивой речи сменилось осознанием его предложения. – Подожди-подожди, что?

- Переспать… мы могли бы заняться сексом… сейчас. – Химчан поднял на меня глаза и застыл, как вытесанный из мрамора. Не так, ой не так девушек разводят. Ему повезло, что меня, в общем-то, и разводить уже не надо. – Если ты хочешь, разумеется. – опять добавил он.

- А ты не хочешь? – улыбнулась я, всё ещё не веря своему счастью. Внутри меня начал распускаться бутон сладкой неги. Неужели? Нет, не может быть! Химчан… пришел ко мне… сам! Как его обрывочная речь, мои мысли стали рваными. Я переставала соображать. Сам! Но как, почему? С чего так сошлись звезды?

- Я? – он оторвался от двери и сделал шаг вперед, держа руки по швам, будто если бы пошевелил ими, то они бы отвалились. – Я… хочу. Да, я хочу этого.

Откинув одеяло, я вылетела из-под него и бросилась в объятия Химчана, прыгнув с края постели. Едва не упав, он умудрился устоять и поймал меня, поддержав, чтобы я удобнее повисла на его шее, тут же приникнув к его губам поцелуем. Обвив ногами его талию, я впилась в его уста, закрыв глаза и чуть не теряя сознание от этого лучшего поцелуя в моей жизни. Самого долгожданного. Он неуверенно поддался слиянию губ и, скромно подхватывая меня под бедра, прижал к себе крепче. Язык Химчана самым кончиком коснулся моего, тут же спрятавшись обратно и он, подойдя со мной к кровати, бросил на неё меня. Но я не выпустила из рук его футболки, и он повалился сверху, напряженно глядя на меня в упор блестящими глазами.

- Шилла, меня надо посадить за то, что мы собираемся сделать. Это отвратительно. К черту убийства, но ты… ты маленькая… ты ребенок… за одну проснувшуюся во мне похоть по отношению к тебе… - Я подалась вперед и опять заткнула его поцелуем, обхватив покрепче и, применяя всю имеющуюся у меня силу, перевернула его на спину, забравшись сверху и только тогда оторвавшись губами от губ.

- Попизди мне тут, взрослый! – нагло улыбнулась я, стягивая с него футболку через голову. Он безвольно поддался, подняв руки. Я опустила глаза на его жилистый, худощавый и бледный торс. По всем объективным параметрам он был далек от сексуального телесного совершенства, но я едва не завизжала, смотря на его светлую кожу, подтянутые бока и тут же прикладывая ко всему этому ладони, одна из которых была перемотанная и, несчастная, не могла ощущать этих волшебных касаний.

Я опять принялась жарко и алчно целовать его, и он, постепенно, входил во вкус и всё глубже целовал меня сам, забираясь под рубашку пижамы и гладя мой живот, мою грудь. В моей голове начался фейерверк. Я просто не могла поверить во все это. Это была сказка, сон наяву. Я обнимала Химчана, он обнимал меня. Мы обнажились по пояс и, завалившись на бок, трогали друг друга и изучали. Целуя его вдоль линии подбородка, по скуле, я втягивала в себя аромат его плоти, которая не пахла ничем, только им. Какой-то неописуемый запах свежего и упругого мужчины. Гладкость и прохладность его кожи под моими пальцами, изгибы его плеча, твердой груди с маленькими сосками и тонкой талии – всё это заводило меня и пьянило. Не знаю, каково было ему, потому что он и пришел-то уже как пьяный, но Химчан, перебираясь то на меня, то под меня, не отпускал моё тело ни на сантиметр, тесно прижимаясь, тяжело дыша, покрывая поцелуями мою грудь. Даже слегка пугал его напор, так резко и ломано он все делал. Я где-то в глубине души понимала, что это всё от неопытности, но её нельзя было почувствовать, потому что он не был несмелым – он был осторожным, он не был неловким – он был педантичным даже здесь, сейчас. Его прелюдия была такой жесткой и в то же время заботливой, что я не могла понять, как совмещаются эти вещи. Он мог сжать запястье, не рассчитав силы так, что я вскрикивала, и тут же покрывал поцелуями руку от кончиков пальцев до локтя. Химчан втягивал ртом мои соски, кусая их, но при этом вел рукой по спине, вдоль позвоночника, к копчику, с такой чуткостью, что я изгибалась и начинала стонать.

- Хим, я люблю тебя. – сказала я, посмотрев ему в глаза, когда он замер на секунду, подняв ко мне лицо от моей груди. – Я люблю тебя очень сильно, правда.

- Шилла… - он опрокинул меня на спину и наклонился к уху, целуя его. – Не надо, не надо, не надо… лучше бы уже никто не любил меня. Это не нужно… - но его руки, противореча ему, обнимали меня всё сильнее. – Спасибо, Шилла… ты единственная, кто… - Химчан остановился и, уставившись на моё личико, погладил по щеке. – Ты единственная, Шилла. Единственная.

Поцеловав меня первым, очень серьёзным и настоящим поцелуем, Химчан опустил руки, стягивая с меня пижамные штаны. Я тоже опустила ладонь, чувствуя, как под его штанами восстал член. От этого касания я задрожала, как чертова девственница. Столько мужиков было, столько хуев пихала себе во все места, а почувствовав близость этого, у меня ноги разводились сами собой и их крутило от возбуждения. При этом робость и неуверенность накатывали, словно я вообще не знала, что нужно будет делать. Химчан скользнул рукой меж моих бедер, хотя готовить меня уже не стоило. Я увлажнилась, наверное, едва он переступил порог этой комнаты. Наши глаза не отрывались друг от друга, когда в его вспыхнул и потух странный огонек. Он отвлекся, опуская лицо вниз.

- Что это? – я приподнялась на локтях, прослеживая направление его взгляда. На его приподнятой ладони алела кровь, и все пальцы были вымазаны в ней. Черт! Проклятые месячные! Из-за нервов и встрясок они пришли на пару дней раньше.

- Блин, это менструация, друг мой… - шутливо начала объяснять я, но увидела, как с его лица сошла краска и глаза бешено метаются из угла в угол. – Хим, Хим!

- Шилла, прости… - едва выговорил он, задыхаясь от рвотных позывов. Отстраняясь от меня, он вскочил на ноги и, глядя на руки, чтобы оттереть их, лишь усугублял своё состояние. Его начало шатать, а ладони лишь ещё больше угваздывались одна об другую. Я натянула свои штаны обратно и подскочила к нему, почти падающему на ватных ногах. – Шилла…

- Черт, черт, черт! Потерпи! – я бросилась к сумочке и достала влажные салфетки, вырывая их из пачки по одной и отирая его окровавленные руки. Опустившийся на пол, на колени, он сосредоточился только на том, чтобы не сблевать посреди спальни, стискивая зубы и держа губы на замке. – Это ты меня прости, Хим, я не знала, правда…

- Ничего, ничего… - приоткрыл он рот, глубоко втягивая воздух через нос и закрыв глаза. На его лбу выступил пот, и я видела, как тело прошибло ознобом. Оно тоже покрылось каплями испарины, а мышцы находились в преддверии судорог. Но потихоньку всё укладывалось, утихало и приходило в норму.