Работяги оживились, отложив инструменты, и куски арматуры, кто что держал, скучились неподалеку, негромко переговариваясь, и явно прислушиваясь к беседе.

- Ну, что хотел-то? - Мужик подошел ближе, остановился, отряхивая руки и пытливо глядя в глаза.

Шестерня потупился, сказал смущенно:

- Вишь, дело какое. Не то головой ударился, не то перетрудился, но мерещатся мне... огоньки. Вот, вроде бы только что видал сбоку, повернусь, а там уже и нет ничего!

Мужик ухмыльнулся, сказал:

- Не бойся, не чудится. Бывает тут такое. Не скажу, что часто, но бывает. С поначалу и мы дивились, а потом привыкли. Да и не подивишься особо, работать надо.

Обрадованный, Шестерня вздохнул, сказал с подъемом:

- Вот уж успокоил, так успокоил. А то я уж и не знаю, чего думать. А оказывается... - Он бросил взгляд на стоящих в сторонке, спросил: - А чего вы без рукавиц, да без шлемов? Руки и головы не жаль?

Мужик пожал плечами.

- Так сподручнее. Рукавицы пылью забиваются, ни взять, ни ухватить толком. Шлемы кособочатся, мешают видеть.

Неподалеку, на кончике арматурины, вспыхнула белоснежная искра. За ней, чуть в стороне, вспыхнула другая, третья. Глядя на танцующие всполохи, вспыхивающие и гаснувшие совсем рядом с группой строителе, Шестерня задумчиво произнес:

- Позови своих поближе. Чего там стоят, мнутся. Явно ведь прислушиваются. К тому же у меня для них кое-что есть.

- Проще бы самим подойти.

Мужик хмыкнул. Однако спорить не стал, махнул рукой, подзывая остальных. Напряженно наблюдая, как белесые огоньки вспыхивают все чаще, Шестерня сдавленно произнес: