– Что?

– Почему вы не хотите, чтобы вас навестила мама? У вас плохие отношения с ней?

– Да нет, нормальные. Просто я с четырнадцати лет с бабушкой жила, мы привыкли друг к другу, и наши семьи разделились. Бабушка и я жили одной семьей, а мама с новым мужем – другой. У мамы сейчас есть сын, ему пять лет, и, поверьте, ей хватает забот. Я найду, во что переодеться.

Каргин поднялся со стула, и Алексей начал собирать бумаги.

– Ну что же Сашенька, вы отдыхайте. Вам придется после выписки несколько раз посетить управление, все-таки дело несколько усложнилось! – сказал Николай Петрович, стараясь не намекать на то, что разбирательство по этому инциденту будет подробным.

Саша кивнула, встала, подождала, когда мужчины, попрощавшись, уйдут. После этого она сразу погасила свет.

В коридоре раздались звонкие шаги, разговор следователей и дежурной, потом все стихло.

Саша осталась одна со своими мыслями. Она прислушивалась к тому, что происходит снаружи, и ей стало очень страшно и одиноко от тишины. Не находя себе место, девушка подошла к открытому окну, облокотилась на подоконник. Ее мысли метались от одной ситуации к другой. Перед взором возник сутуловатый Федор Иванович и его выразительный взгляд, который так и говорил: «Ну что же ты натворила, дочка, э-э-э-х!»

Саша замотала головой, и ее мозг, стараясь ненадолго уйти от болезненной темы, начал проецировать в памяти другие воспоминания. Все они были об Олеге. Она знала, его потеря обернется для нее кошмаром наяву. Горло свело спазмом, веки опустились, не было сил даже поднять взор. Казалось, что каждая клеточка тела опустошена. «Господи, помоги, господи, помоги!» – зашептала девушка. Она искала спасения у бога и боялась, что ей никогда не искупить свой грех. Об этом Саша никогда никому не рассказывала. Как-то давным-давно, когда ей было семь лет, она пришла в школу. Это был холодный зимний день, в классе все было как обычно: зеленые парты, потертая коричневая доска. Дети готовились к занятиям. В помещение вошел ее одноклассник, его звали тоже Олег. Его семья была верующий, мальчик даже пел в церковном хоре. Он поднял руку и показал всем маленький крестик с розовой окантовкой:

– Не знаете, чей это крест?

Саша посмотрела на крестик, он был ее, но она промолчала. До сих пор она не знала, почему тогда ей было стеснительно признаться, что крестик принадлежит ей. Не найдя хозяина, одноклассник сказал, что отнесет его в церковь.

С того дня она стала видеть, и мир вокруг нее опустел. Саша сказала маме, что видела во сне, как папа умирает, и отец погиб на следующий день. Она начала рассказывать о своих видениях родственникам, думала, что ей поверят, надеялась на то, что дар дан ей во имя спасения людей, но все выходило наоборот. Люди стали обходить их семью стороной, а мама смотрела на нее с опаской. В конце концов, было решено, что девочка поживет с бабушкой. Все уходили, она предала бога, бог отвернулся от нее. «Господи, забери у меня все, его не трогай, прошу, он здесь не причем, у него свой путь!» – шептала она, злясь на себя за глупый давний поступок. Девушка уронила голову на руки.

В коридоре скрипнула дверь, это вернуло Сашу в реальность. Она вздрогнула, обернулась, надеясь на то, что кто-нибудь, наконец, сжалится над ней и расскажет новости об Олеге. Судя по походке, это был пациент, он шел в туалет, шаркая тапочками по бетонному полу.

Саша вдохнула свежий воздух, пошла к кровати, легла, укрылась тонким одеялом. Эта ночь была бессонной для нее, она длилась бесконечно, как будто целую жизнь. Полшестого началось движение в коридоре. Из палаты в палату стала переходить медсестра. Она выкрикивали фамилии пациентов, которым следовало идти сдавать анализы. Зашла она и к Саше.

– Круглова, кровь на анализ, кабинет у входа в отделение.

Саша резко села и поспешила задать мучавший ее вопрос:

– Вы не знаете, как чувствует себя мужчина, которого привезли сегодня ночью со мной? – спросила она.

– Не знаю, об этом надо говорить с лечащим врачом. Вы его родственница?

Саша замотала головой.

Толстая медсестра вышла в коридор и крикнула: