Услышав о людоедах, князь Давыд изменился в лице, пообещал молиться за всех и убрался обратно под защиту крепостных стен. Вслед за ним пропустили только факельщиков, перед носом остальных калитку без лишних слов захлопнули, и снова загремел засов.

Туман свирепствовал в лагере Кобяка уже полночи. Живых лукоморцев оставалось все меньше. В основном это были те, кто догадался забраться повыше от земли – на повозки, крепления юрт. Правда, крепления не спасали. Туман мог на мгновения загустевать до прочности камня, и этого хватало, чтобы согнуть, а то и сломать непрочные шесты креплений, и тогда багровое море поглощало очередные жертвы. Повозки, забитые людьми, перевернуть не получалось, видимо, и у тумана силы имели предел. А еще туман, как человек, потел. Испарения густели, пряча человека от человека, одну повозку от другой.

У половецкого стана не первый час кружили воины Кончака и Игоря. Попытки прорваться через туман к Кобяку на помощь привели к новым жертвам, и конницу отозвали.

Кобяк приготовился умирать. Особенно обидно ему было делать это протрезвевшим. Он понимал, что выбраться не получится, туман не выпустит свою добычу. Понимал он и то, что помощь не придет, прорваться через ненасытное багровое кольцо не дано ничему живому. Но и добровольно прыгать в хищную муть, как уже делали слабонервные, тоже не спешил. Даже если гибель неизбежна, можно попытаться ее отсрочить.

Со стороны тумана раздавалось равномерное поскрипывание. Там явно что-то двигалось.

– Что это? – спросил Кобяк.

– Тварь… – ответил кто-то. – Вежи опрокинуть пытается.

«Опрокинуть, – пробилось через кумыс в мозгу Кобяка. – Так если туман высоко не прыгнет… Сейчас я ему такие половецкие пляски устрою», – злорадно подумал хан.

– Копья соберите! – заорал Кобяк, затем огляделся.

– Приготовились, – выдохнул хан, удобнее устраивая древко копья в ладони.

Приказ быстро разошелся по вежам.

Кобяк вглядывался в темноту, пытаясь разобрать, что происходит. Скрип раздавался совсем рядом.

– Смотрите, – прошептал лучник рядом с ханом.

Закрывая слабое гнилостное свечение тумана, из темноты неспешно выступила большая темная масса.

– Спасительница наша, – рыкнул Кобяк и поднял копье.

И, не колеблясь, прыгнул вперед, на проступившую из тумана вежу. Острие копья впилось в дерево, удержав хана на шатком сооружении.

Кобяк огляделся. Обычные телеги, перевязанные между собой, часть защитной стены вокруг лагеря, очевидно. За второй телегой в темноте виднелась третья, и кто знает, сколько их там было еще.

– Давай за мной, человек пять на разведку, – распорядился Кобяк. – Постарайтесь пройти больше, может, куда и доберетесь.

Разведчики бесшумно скрылись во мраке. Первый раз за ночь Кобяк порадовался отсутствию лунного света. Разведке свет противопоказан.

В лагере Кобяка крики о помощи сменились молчанием, и в нем была надежда. Воины с веж перепрыгивали на движущиеся подводы, перебираясь поближе к своему хану; ему доверяли, с ним спокойнее.