«Кажется, поиски техасской нефти придется отложить», — подумал он.

Гончар вытянул из кармана рубашки сигару и отрезал кончик складным ножом. Чиркнул спичкой, затянулся и выпустил облако дыма. После всех этих манипуляций открытый нож незаметно оказался в рукаве. На всякий случай. Он не знал, как здесь принято арестовывать. Однажды в Юте Гончар помогал местному шерифу задерживать беглого каторжника. Тому связали и руки, и ноги, да еще пропустили веревку вокруг шеи и привязали к щиколоткам, так что бедолага не мог и шелохнуться. Опутанного веревками, его закинули в фургон и отправили к месту судопроизводства, в Орегон. Позже Степан узнал, что парню все равно удалось выпутаться и сбежать, прихватив все, что было в фургоне. «Наверно, он припрятал нож в рукаве», — сказал тогда шериф из Юты. И Степан запомнил эти слова. Он старался запоминать все. На всякий случай.

Впрочем, пока он еще не был опутан веревками, и наручников на запястьях тоже пока не наблюдалось. Зато наблюдались неприятные перемены в окружающей обстановке. Трое пьяниц, сидевшие за стойкой бара, вдруг соскочили с высоких табуретов и, оглядываясь, побрели к выходу. Бармен зачем-то снял с верхней полки хрустальный кубок, приз за меткую стрельбу, и принялся протирать его тряпкой, а потом поставил не на старое место, а куда-то под кассу. В зеркале Степан видел, что распашная калитка салуна качается туда-сюда. Наконец, входная дверь гулко хлопнула, выпустив на улицу последнего посетителя. В салуне остались только Гончар и трое за угловым столом.

«Да, давненько в нашем городе не было слышно выстрелов», — подумал Степан, стараясь унять легкую дрожь в груди. Его всегда немного знобило перед схваткой.

Он подошел к стойке и бросил монету на блюдце для мелочи.

— Налей-ка мне еще пива, старина.

Бармен поставил перед ним полную кружку, боязливо скосив глаза.

— Не нравятся мне эти приезжие хмыри, — пробормотал он. — Не к добру у нас такие гости. Сдается мне, они тут кого-то поджидают. Шли бы вы домой, мистер Такер.

— Я жду, когда шериф вернется со станции. Он собирался перекинуться со мной картишками.

— Палмер давно вернулся, — сказал бармен. — Дилижанс проехал час назад. Если вам нужен шериф, он наверняка сейчас сидит у себя в участке.

— Спасибо, старина.

Гончар не прикоснулся к пиву, дымя сигарой. Шериф приехал. Вчера с ним говорили сыщики. И сегодня он попросил, чтобы Гончар подождал его в баре.

Степан увидел свое отражение в зеркальной витрине, между бутылками. Лицо его казалось красным, словно он вошел в теплый салун с мороза. «Вот, значит, как я выгляжу, когда начинаю кипеть от злости, — подумал он. — Видел бы меня сейчас Майвис. Замучил бы насмешками. Ему-то что, у него морда кирпичная, злись не злись, ничего на ней не видно. Хорошо быть краснокожим… Нет, надо сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Надо успокоиться. Не ожидал, что шериф такой мудак. Зачем он меня подставил? Неужели из-за премии? А что тут удивительного? Приехали сыщики, показали афишку с моим портретом. А если один из этих ребят — Штерн, то он мог еще и порассказать о моих злодействах, сколько шерифов я перебил за последний год… Кстати, о Штерне. Если он здесь, то я могу с ним рассчитаться. Все складывается просто отлично».

Он немного развернулся, чтобы видеть тех, кто расположился в углу. Нет, Штерна среди них не было. Рядом с Кевином сидел тип, которого довольно точно описал конюх — узко посаженные глаза, длинный нос, тонкие губы растянуты в улыбке. Второй сыщик был плотным, с обритой головой. Под мясистым носом — лихо закрученные усы.

Они увидели, что он смотрит на них, и замолчали. Кевин поправил латунную звезду и откашлялся, собираясь что-то сказать. Но не успел.

Гончар выхватил оба своих револьвера и направил стволы на сидящих в углу.

— Спокойно, Кевин, — сказал он. — Руки на стол. Все трое, руки на стол. Пожалуйста. Вот так. А теперь встаньте.

— Такер, ты что? — дрогнувшим голосом спросил помощник шерифа.

— Потом объясню. А сейчас, джентльмены, пожалуйста, расстегните ваши оружейные ремни. И пусть все, что на них висит, упадет на пол.

— Питерс, не дури, — спокойно, продолжая улыбаться, произнес длинноносый. — Мы тут не для того, чтобы с тобой стреляться.