Менеджер Эльвира повела Даниэля дальним путем, чтобы врач и медсестра все успели подготовить в палате, и не напугать всеми манипуляциями и без того расстроенного мужа пациентки.

Даниэль шел не разбирая дороги, его утешала и радовала одна только мысль, — "Лёля жива, она в порядке! Еще несколько минут и я ее увижу!"

Надев одноразовый халат для посетителей его проводили к двери в палату. Он постоял пару минут не решаясь туда войти, он знал, что ему будет невыносимо больно видеть ее раненое тело. Хоть случай с мамой был давно, но воспоминания того ужаса все еще были перед глазами, и шрам на запястье болел и ныл нещадно. Даниэль собрал всю силу воли открыл дверь палаты и сделал шаг вперед.

Он вошёл в палату, и замер. В ней царил полумрак, скорее всего из-за того, что за окном опустился туман, а в палате никто не включал верхний свет, только светильник у кровати, и вокруг была какая-то гнетущая тишина…

Оля мирно спала на больничной кровати. На ватных ногах, он неспеша шаг за шагом подходил к ней. Каждый шаг ему давался с трудом, все страхи и воспоминания прошлого вылезли наружу, руку под браслетом нещадно жгло…

Подойдя вплотную, Дэни посмотрел на лицо любимой, оно было в синяках и ссадинах, потом перевел взгляд на ее руки, там остались следы от веревок, которыми ее связывали. Они так напоминали ему шрамы на руках его мамы, и тот ужасный шрам на его руке, что он так старательно скрывал… Это оказалось последней каплей, на его расшатанные нервы, после всех проживаний и поисков, после бессонной ночи. Он опустился на колени перед кроватью и тихо заплакав начал свою исповедь….

— Олюшка, любимая прости меня, я был так не прав, — тихо произнес он, — если бы я с самого начала все тебе рассказал, то мы бы не поругались тогда в беседке, и этого похищения бы не случилось. Прости меня любимая! Я даю тебе слово, что больше никогда не стану с тобой ругаться, и я все тебе расскажу, только пожалуйста проснись! Потом ругай меня, бей, или выгоняй, я все приму! Я обещаю, что расскажу тебе всю правду от начала и до конца, после этого приму любое твое решение. Только умоляю, вернись ко мне и мальчикам! И если ты будешь настолько добра и простишь меня и в этот раз, то я клянусь, что всю жизнь буду любить, оберегать и баловать тебя и наших мальчиков.

С того момента, как Даниэль вошёл в палату, и до того как он начал говорить, Оля лежала тихо. Но как только он взял ее за руку и опустившись на колени тихо заплакал, она поняла, насколько провальна ее затея. Она просто не сможет тихо лежать и слушать его рассказ, для него, и для нее это слишком болезненно… Слушая его тихую мольбу, ее сердце плакало вместе с ним. Оля слишком полюбила Дэни, чтобы спокойно наблюдать, как он страдает. Она почувствовала, как ее глаза наполняются непрошенными слезами, у нее больше не было сил скрывать и вести эту игру.

— Даниэль, — Лëля тихонько его позвала, он мгновенно вскинул голову, их взгляды встретились, — прости меня.

— Лëля, любимая, спасибо, — Дэни от радости, что она очнулась, вскочил на ноги, притянул любимую к себе и крепко сжал в объятиях, — спасибо, что вернулась ко мне.

— Ай, Даниэль пусти, — застонала она, — мне больно, ребро.

— Прости, — он отстранил ее от себя и заглянул в любимые глаза, — ты почему плачешь, я сделал что-то не так, где больно, позвать доктора? — он уже был готов бежать за врачом, но Оля его остановила.

— Нет, больно, но не настолько, — сказала она сквозь слезы, — а плачу я потому что, все слышала, потому что проснулась уже давно, но злилась, и хотела чтобы ты все мне рассказать о твоем прошлом, но не смогла, ты так сильно переживал и плакал. Прости меня, — и она разревелась еще сильней.

Даниэль, смотрел пару секунд на горько плачущую Лелю, до него наконец-то дошел смысл сказанных ею слов. Он не сколько не злился на любимую, ведь он сам виноват, раз своими действиями и молчанием заставил ее так поступить. Дэни бережно притянул Олю к себе и аккуратно обняв, начал успокаивающе поглаживать ее по спине. Он не знал, как утешать, его никто этому не учил, поэтому решил просто прислушаться к своим инстинктам и сердцу.

— Оленька, любимая не плачь, — попросил он нежно, — ты не в чем не виновата, и я совсем не злюсь. Кто тут виноват, так это я, и только я. Если бы я с самого начала все рассказал, то этого ничего бы не было, и ты не стала бы так поступать. Поэтому не извиняйся, и не плачь, а? — его слова явно не успокаивали Олю, она все еще горько плакала, он решил ее отвлечь, — Лучше поругайся на меня, побей, обвини в том, что это все моя вина. Или вон отругай, за то, что приехали твои родители, и им в приемном покое сказали, что ты со своим мужем, и к тебе больше никого пока не пустят.

— Даниэль Ли, — все еще всхлипывая, отстранившись и ударив его по плечу, грозно глядя в глаза отругала его Оля, — ну почему ты вечно все портишь! И как мы теперь им все объясним? А мальчикам?

— Умничка, — с облегчением выдохнул Дэни, — ругайся на меня, кричи, только не плачь больше, умоляю…

Почти всю эту картину в полуоткрытую дверь наблюдали Олины родители.

— Я пойду и придушу этого горе мужа, — скрипел зубами Олин папа.

— Стоять, — скомандовала мама Нина, — куда собрался? Дай детям спокойно поговорить. Наша дочь и без тебя прекрасно справляется. Пойдем отсюда, завтра ее навестим, если не выпишут. Поехали к мальчикам, они наверное волнуются, — мама плотно прикрыла дверь и увела мужа.