Хотя слово «устремляется» здесь приемлемо менее всего. Мы тащимся черепашьим шагом. Мне, человеку двадцатого века — века скоростей, такая скорость передвижения кажется дикой и нудной.
Эх, сейчас бы на белоснежный красавец «Метеор», да с ветерком, или, на худой конец, под буксир. То расстояние, что «Метеор» делает за час, мы проходим за сутки. Если, как говорил Егор, от Шилкинского завода до Мариинска около пяти тысяч вёрст, то плыть нам до самой осени. Ведь плывём мы только в светлое время суток, а впереди ещё шторма и непогода. Только по Шилке нам предстоит пройти не менее пятисот километров. Течение здесь быстрее, чем в Амуре, но мели — это бич Божий.
Выбравшись на плот, мы развесили мокрую одежду на просушку. Мужики стали требовать у женщин лекарства для «сугреву вовнутрях» и, как те ни были против, своего добились. А ведь действительно — «не пьянки ради, а лечения для».
На нашем плоту плывут семейства Зиминых и Болдыревых.
Братья Шишкины занимают отдельный плот. У них семья многочисленная. Мы плывём первыми среди четырёх наших со Степаном плотов.
В караване уже не осталось ни одного плота, который бы ни побывал на мели. Степан нас подбадривает тем, что как дойдём до Усть-Стрелки, то далее, по Амуру, плыть будет легче. И река пошире, и мелей поменьше. Мне наше плавание кажется медленным и скучным, а крестьяне откровенно рады. Это не пеший переход через всю Россию-матушку. За ежедневным дневным бдением и беспокойными ночами на берегах реки незаметно пролетело более двух недель. Как мы ни ждали появления станицы Усть-Стрелочная, всё равно проморгали. Первые избы станицы появились неожиданно и вдруг.
Станица Усть-Стрелка выглядела весьма живописно. Столько разного люда здесь никогда до сих пор не бывало. На тесных улочках станицы и на берегу яблоку упасть негде. Казаки, солдаты, крестьяне, бабы, дети — всё смешалось в кричащем разноголосом хороводе. В этой станице нам предстояло немного передохнуть и с новыми силами продолжать свой путь.
Глава 6
Названия рекам давали люди
— Слышь, Михайло, — обратился ко мне Степан, как только ближе к вечеру наш плот уткнулся в берег, — у меня тут родня имеется, да и знакомцев немало. Так что я отлучусь, а ты покаместь один службу справляй.
— Отлучайся, Стёпа. Да смотри не загуляй. С утра наверняка какая-нибудь проверка будет, — согласился я.
За эти проведённые вместе недели мы со Стёпой подружились.
Возраст у нас был примерно одинаковый, к тому же делить нам было нечего.
— Да ты что, Миша, как можно? Утром буду как штык. А ежели что срочное, дак я буду у местного казака Ивана Колюжного.
Я в знак согласия кивнул головой, и довольный Степан вывел на берег своего коня. Затем, окинув взглядом остающийся народ, лихо свистнул и, вскочив на жеребца, направил его в сторону станицы.
В отличие от своих прошлых ночёвок в этот раз решили скотину на берег не выводить. Трава по всей округе была вытоптана, так что пастись животным было негде. За свежей травой отправили молодёжь, после чего, поужинав, легли спать. Степан гулеванил, видимо, на славу, потому как рано утром появился с распухшей физиономией и синяком под глазом.
— Никак, Стёпа, комары накусали? — первой встретила казака Устюгова Катерина, дочь того самого богатого дочерьми крестьянина.
— Они, проклятущие, — протискиваясь боком мимо девушки, пробормотал Степан.
— А чёй-то у тебя на глазу? — невинным голосом продолжала допрос девушка. — Никак конь хвостом вдарил?
— Отстань, смола.