Они обнялись и долго не отпускали друг друга. Ставший ненужным, вмиг потускневший букет роз лежал на её багажной сумке. Увядшие цветы – печальное зрелище… Букет, уже бессильный что-либо изменить, не имел уже никакого значения, значение имел только этот человек, что рядом.

– Я так скучал, – шептал ей Женька, касаясь губами волос, вдыхая знакомый запах, – не оставляй меня больше. Никогда, слышишь…

Она слышала, она соглашалась, больше никаких наваждений, никаких странных мыслей, он, только он теперь в Анином сердце.

– Я слышу тебя, любимый, – сказала она дорогое, редкое слово, которое нельзя часто доставать на свет, иначе это сильное слово потеряет своё значение, померкнет, потускнеет.

Отстранившись, Женька взглянул девушке в глаза, правда? И шепнул ей в ответ:

– Я тоже. Сильно… Аня, давай прямо завтра подадим заявление?

– Евгений? Неужели? Вы снова делаете мне предложение? – в ней проснулось особое кокетство женщины, которую любят.

– Да. И ещё знаешь, что? Я хочу тебя немедленно! – подхватив Анину сумку, взяв её за руку, он быстрым шагом направился к выходу.

– Не так быстро, Ромео! – смеясь, она почти бежала следом; какая всё же чудесная получилась встреча.

Позднее, оказавшись в квартире и едва сбросив сумки и куртки, прямо в прихожей они обнялись снова, плотно прижимаясь друг к другу соскучившимися телами. Прижав её спиной к двери, Евгений завёл Анины руки высоко вверх, целуя грудь, выгнувшуюся ему навстречу.

– Всё…– прошептал хрипло, подхватив на руки, понёс к дивану.

Долой свитер, джинсы, прозрачный бюстгальтер и белые трусики, он хочет видеть её всю, хочет насмотреться вволю на это чудо из чудес – тело любимой женщины. Его жаркие губы, его руки были везде, гладили плечи, спину, колени; лаская потаённые места, Женька видел её дрожащие от наслаждения ресницы. И был счастлив.

После акта любви они лежали в полудрёме, не разжимая объятий, близкие, как никогда. Не хотелось двигаться, не хотелось разъединяться, распадаться на два отдельных существа, переплелись их руки, их ноги, и казалось, это навечно.

«Сейчас или никогда», – думала Аня. Она расскажет всю правду про своё здоровье, про ту страшную операцию, которая изменила её жизнь. Так не хотелось портить счастливые минуты уединения, но он должен всё знать.

Уткнувшись в тёплый Женькин бок, Анна быстро рассказала о том, что детей у неё никогда не будет. Никогда, совсем никогда. Звучало жёстко, страшно. Странно, но плакать Ане уже не хотелось, видно, отревела своё.

Евгений повернулся к ней, взял в ладони её расстроенное лицо, поцеловал, сказал просто:

– А я знаю, – он поцеловал Анины губы, распухшие от любви, – не бойся, мы что-нибудь придумаем, обязательно придумаем.

Огромная стокилограммовая тяжесть скатилась с её души, как будто кто-то выпустил её на свободу, эту замурованную в клетку душу. Он обязательно придумает, её Женька, он такой, он сможет…

* * *

Как маленький ребёнок, недавно начавший осознавать мир, Ян жадно разглядывал огромный терминал. Ловко пробираясь среди толпы пассажиров, сотрудник аэропорта катил его на коляске по сверкающему кафелю так лихо, а Надежда едва успевала за ними. Ян крутил головой, чтобы получше рассмотреть длинные стойки регистрации, невиданные машины для обёртывания багажа, киоски самообслуживания и прочие чудеса. Быстро, без очереди прошли таможенный досмотр, симпатичный пограничник приветливо улыбнулся Яну. И вот уже знаменитая duty free, царство беспошлинной торговли, предстала перед их глазами во всей красе.