Чины были равными, только соратник Командора в данный момент представлял царя и находился тут с краткой инспекцией.
– Татары очень недовольны. После Кафы и когда рабов больше не стало, дела у них идут скверно. Работать они не хотят, жить разбоем – не дают. Девлет-Гирей злой. Так говорят люди.
– У вас кто-то есть в его окружении?
– Нет. Но иногда то один, то другой оказывает нам мелкие услуги. За деньги. К сожалению, редко. Хан может убить по одному подозрению без всякого суда… Никто с него не спросит. Он здесь хозяин и повелитель.
Петр тоже мог убить. Было бы желание. И тоже спрашивать с него было некому. Да и любой европейский монарх – тоже. Однако для казни все-таки требовались веские основания, следствие и прочие действия. Если дело не происходило на войне. И любое наказание все-таки определялось законом. Плохим ли, хорошим… Одной воли монарха было мало.
– Злой – это нехорошо. Как бы чего-нибудь не задумал, – протянул Ширяев. – Тем более неподалеку мятеж. Слышали про Булавина?
Вейде лишь кивнул. Солдатам ничего не говорили, а начальство всегда было в курсе крупных неприятностей. Не считать же мелочью бунт, когда одних солдат погибло больше сотни!
И ведь действительно Дон был сравнительно близко. Ни при каких условиях мятежные казаки не могли вторгнуться на Керченский полуостров, Азов прочно запирал выход из реки. Да и было тех мятежников не столь много, чтобы представлять угрозу крепости и четырем полкам пехоты, каждый второй – фузилерный, и одного егерского батальона, да еще охотничьих команд. Однако вдруг татары захотят воспользоваться неприятностями соседей и рванут на прорыв через Перекоп в Малороссию? Дороги хожены, не в первый раз…
И что останется? Попытаться нанести удар отсюда, оголив стены?
Обойдется как-нибудь. Который год не решаются, почему же должны попытаться пойти в набег именно сейчас?
– Хорошо тут у вас, Адам Адамович, – словно отгоняя тревоги, произнес Ширяев. – Тепло, солнечно, море под боком… Это не хмурая Прибалтика. Хоть просись сюда на службу. И главное, тихо.
– Да, погода здесь хорошая, – согласился Вейде.
И не понять, хотелось бы ему оказаться поближе к императору.
– Иногда думаю, а что еще больше надо? – Ширяеву действительно надоела Рига с ее вечными ветрами и дождями. И повторил: – Тихо… Даже жалко завтра отплывать…
Бывший лихой флибустьер словно накаркал. Не было рядом еще одного соплавателя, Сорокина! Тот бы живо предсказал погоду на ближайшее время. Умел бывший морской спецназовец не то по каким-то едва различимым приметам, не то вообще интуитивно узнать все про приближающиеся зефиры и бореи.
Ветер усилился резко, словно сорвался с невидимой цепи. Только что едва дул, приятно освежая разгоряченные тела, и вдруг пролив покрылся барашками, на суше куда-то понесло тучи песка, а ближе к темноте разыгрался настоящий шторм.
Здесь, между двух берегов, он был ужасен. Волны обрушивались на прибрежные скалы, словно хотели снести их к неведомой матери, то и дело меняли направление, а порою им в помощь начинался дождь. Кратковременный, воды на небесах явно не хватало, да с таким ветром, когда струи несло едва не горизонтально, пяти минут достаточно, чтобы вымокнуть до нитки.
Генералам повезло. Шторм застал их уже в крепости, и они лишь немного посмотрели на буйство стихий, а затем укрылись в апартаментах коменданта. Там уже был накрыт приличествующий случаю стол, собрались старшие офицеры, или, как их здесь было принято называть, – штаб-офицеры. Сиди в приятной компании да слушай завывания ветра снаружи.
– Фрегат! – опомнился Ширяев.
Он единственный из всех был еще и моряком и прекрасно знал, насколько опасна стоянка у берега. Пусть был изготовлен новый волнолом и волнение в небольшой бухте не должно быть чрезмерным, однако мало ли… Как выбросит на камни! Плевать, что не на чем будет вернуться в Азов, даже на корабль плевать. Однако люди!..