Естественно, делать это пришлось мне, поскольку Клим мог лишь злобно рычать и угрожать свернуть шеи всем, кто направил нас вроде бы в безопасное место, ну а на деле — в бассейн с голодными аллигаторами. Вежливый, слишком уж вежливый и безэмоциональный тон дошел до Алферьева лучше, чем крик или злобное шипение. Именно с того случая он не пытался навязывать нам свои комбинации и своих агентов.

Ну а сейчас я стою посреди той самой лавочки в окружении предметов, большинство из которых представляет не слишком высокую ценность, а то и вовсе являются подделками под старину. Впрочем, дурачить доверчивых обывателей вполне годятся, а соответственно и приносить владельцу заведения существенную прибыль. А где же сам старый прохвост?

— Господин Градов, я уж и не гадал, что вы вновь заглянете сюда, — вслед за довольно скрипучим голосом показался и обладатель. — Неужели вы решили купить мои прекрасные и древние произведения искусства?

— Уймись, Салават! Все это, — я махнул рукой в направлении высоких стеллажей, заставленных разнообразной всячиной, — хлам, и ничего больше, среди которого лишь иногда попадается что-то хоть чуточку приличное. Нет уж, дураков у нас в городе и так достаточно, я никак не собираюсь записываться в сей многочисленный клуб по интересам.

— Тогда как обычно. Прошу вас…

— Благодарствую.

Как и всегда. Правда, это самое «всегда» случалось довольно редко, но тем не менее случалось. Из лавчонки старого башкира и мелкого жулика Салавата была дверь, ведущая как раз в дом под номером пятнадцать. Естественно, была она не всегда, а появилась три года назад, когда мы решили, что неплохо иметь и такой путь входа и выхода в здание. В обмен на столь необременительные услуги Салават получил своего рода охранную грамоту, что так полезна людям его профессии, тем более что преступление таковым и назвать сложно. Простачки покупают то, в чем видят антиквариат, а привлекают их неимоверно низкие цены. Вот уж действительно простота хуже воровства! Ничего, умнее будут. Хотя большинству это явно не грозит — прискорбный факт натуры человеческой.

Обычная дверь, ее даже не маскировали. К чему? Все равно она ведет в комнату швейцара, который, естественно, и не швейцар совсем. Я же говорил, что посторонних глаз и ушей в пятнадцатом доме нет и быть не может. Посторонних — это значит тех, кто не относится к тайной полиции. Зато нежелательные сейчас свидетели есть и в весьма большом количестве.

Дверь открылась тихо, бесшумно, но я нисколько не удивился, когда через пару секунд возле меня образовался псевдошвейцар. Знакомые все лица, да и он великолепно меня знал…

— День добрый. Все спокойно, никаких происшествий не было.

— Это радует. Вот что, Павел, меня сегодня должны спрашивать. Некто Феликс или кто-то, сославшийся на него. Второе маловероятно, но нельзя исключать и такой вариант. Отправь его или же их в квартиру на втором этаже.

— Ту самую?

— Да. Надеюсь, она в полном порядке? — Дождавшись подтверждения, я продолжил: — В случае прихода моих друзей или посыльных от них незамедлительно отправлять ко мне. Я буду там, где и всегда.

— Слушаюсь…

Веселенькое место — та самая квартирка на втором этаже. В моем понимании она представляла собой экстракт всего коварства и опасности, присущих такой структуре, как тайная полиция. В каждой комнате — подвижные панели, идеально замаскированные в стенах. Можно послушать, посмотреть, а в некоторых случаях и самому попасть туда, просто выйдя из стены… предварительно нажав на рычаг, чье расположение и принцип действия известны лишь очень узкому кругу лиц.

Этим «приятные» сюрпризы для опасных гостей вовсе не ограничивались. Здесь присутствовало много того, от чего на голове волосы вставали дыбом даже у некоторых из моих сослуживцев. Увы, но они так и не могли понять, что чем жестче наши методы, тем более эффективно удается выполнять работу по обеспечению спокойствия и порядка в губернии. Порой небольшая свинцовая пуля, прилетевшая в голову какому-нибудь пламенному оратору или бомбисту, способна серьезно изменить положение дел в городе, да и вообще в губернии. А то ограничатся ссылкой во вполне пригодные для жизни места, и на сем прекратят. Мда… Нехорошее у меня сегодня с утра настроение, более злобное, чем обычно. Неужели немного нервничаю?

Возможно, так оно и есть. Ненавижу ждать, хотя давно уже умею делать это очень долгое время. Тут еще для ожидания вполне комфортабельные условия присутствуют, не то что в других, не в пример более суровых условиях. Проверю пока некоторые ловушки, работающие, но еще не активированные, оружие, с первого взгляда таковым не являющееся… Привычное занятие, оно вообще великолепно успокаивает нервы, а к тому же может оказаться как раз ко времени. Пусть Павел, играющий тут роль швейцара, и уверил в полной готовности квартиры к приему гостей, однако никогда не вредно перепроверить.

Около получаса я был занят именно этим, но по прошествии сего периода времени ожидание было прервано… Кем? Прибыл Ханна собственной персоной, и его выражение лица свидетельствовало о том, что события пустились вскачь.

— Успешно?

— Более чем! Это кусок антикварного дерева украден; наш наймит хоть и вскрыл его, наверняка подчистив все деньги и драгоценности, но везет его сюда.