— Что ты видишь?

— Детей. Они играют.

— Зачем?

— Веселье. Радость. Они получают позитивные эмоции, отдыхают, отвлекаются. Общаются со сверстниками.

— А еще?

— Что еще? Это дети. Они играют ради самой игры.

— Вот именно.

Двое парней прогуливались по зимнему парку. Близнецы, за исключением волос, глаз и витающей вокруг каждого особой атмосферы — они были весьма приметны на тихой зимней улочке, однако никто из проходящих мимо людей не обращал на них никакого внимания. Они все проходили мимо, поглощенные своими мыслями, с радостью на лице встречали знакомых и друзей.

Неподалеку на полянке несколько ребят затеяли шумную и хулиганскую игру в снежки. Одна снежка упала прямо под ноги пожилой женщине, и та шумно начала осуждать нынешнюю молодежь — причем с таким азартом, словно только и ждала для этого повода, словно за этим она сюда и пришла.

По правой стороне от дорожки находился высокий холм, на котором лишь изредка попадались деревья. Оттуда с веселыми криками и смехом спускались дети на санках. Хотя точнее будет сказать так — кто на санках, а кто на доске или просто на пятой точке. Там стоял веселый галдеж, снежная пыль летела постоянной пеленой, словно туман, поблескивая своими кристаллами в лучах редкого зимнего солнца.

Один мальчик, лет пяти, соскользнул со своих санок примерно на середине пути, и закончил свой путь, выехав на пешеходную дорожку, и чуть не сбив с ног близнецов. Вслед за ним, спустя пару секунд, приехали и его сани. Один из парней отскочил в сторону, в то время как второй приветствовал подвиг мальчика веселым ободряющим смехом. Он весь светился искренним удовольствием, наблюдая за ребенком. Светло-карие глаза излучали мягкий ласковый свет, под лучами которого, казалось, даже снег может растаять. Когда мальчик убежал, светловолосый продолжил прерванное повествование.

— Вот именно. Они играют ради самой игры. Взрослые тоже играют в игру — они живут. Если хочешь, можем рассматривать это так. Мы говорили о смысле жизни, а я повел тебя сюда, и предложил взглянуть на детей. Дети никогда не вырастают — они становятся взрослее, и продолжают играть. Только масштабы игры становятся куда более глобальными, желаний больше, возможностей. Цель и смысл игры остается тем же. Цель и смысл — это сама игра. Люди живут потому, что жизнь заложена в них природой, они не могут по другому. Их тянет что-либо делать, создавать вещи, продолжать и развивать свою игру. И они боятся прекращения игры. Они слишком много усилий в нее вложили, чтобы просто взять, и одним махом обнулить счетчик. Они боятся конца своей игры. Ну, или, может, не боятся, но уж точно не стремятся к нему. Глянь, вот точно так, как этот малый.

Они свернули за угол, и как раз проходили мимо родителей с ребенком. Взрослые вели его домой, а малыш отчаянно брыкался, тянул маму за руку в сторону детской площадки с горкой и большими красными качелями. Он пытался уговорить родителей еще хотя бы пять минут побыть на улице и поиграть, но они были непреклонны. Черноволосый парень тихо усмехнулся. Лицо его было вроде как даже светлее чем снег, которым были притрушены его плечи.

— Но. Ценность этой игры они по настоящему осознают лишь тогда, когда их, словно детей, вот-вот должны позвать с детской площадки домой.

— Не всем нравиться их игра. Знаешь, сколько у меня есть людей, добровольно свою игру прервавших?

— И разве не твоих это рук дело?

Пронзительный холодный смех, прозвучавший в ответ, спугнул группу маленьких птичек, которые сидели на спинке засыпанной снегом лавочки, и они, встрепенувшись, перелетели на большой старый каштан.

— Нет! Это их же собственных рук дело! Ты же знаешь.

— Если у них возникают депрессивные мысли, то ты их усиливаешь.

— Да, но изначально я эти мысли ведь им не навязываю. Навязывает их как раз таки эта самая жизнь, игра, в которую играют ради самой игры.