Тэн попытался встретить их, поднял собственный меч, однако один из противников просто отбил его в сторону. Меч с лязгом упал на камни, выпав из слабеющей руки.

Второй противник тэна, как будто глумясь, ударил собственным мечом по мечу тэна, и лезвие не выдержало, сломалось. Сломанный меч тэна жалобно зазвенел, словно бы завопив от боли.

Воины были так увлечены, захвачены моментом (еще бы, вот прямо сейчас они прикончат врага), что не заметили моего приближения.

И я воспользовался своим шансом. Разогнавшись, насколько было возможно, я прыгнул вперед, метя в одного из противников тэна.

Я умудрился свалить его с ног, сам оказавшись сверху. И вот тогда я размахнулся и ударил топором по голове, защищенной шлемом.

То ли шлем, оказался плохоньким, то ли даже с моей единицей силы удар оказался удачным, а, быть может, мне просто повезло, и прошел крит, но враг был убит — вмятина на шлеме уходила на пол-ладони вглубь, а это значило, что череп противника тоже расколот. Все, не жилец.

Я не успел подняться, даже повернуться, как сильный удар в ребра заставил меня рухнуть на землю и перекатиться пару раз.

Черт подери, как же больно! Мне что, ребра сломали? Даже подняться сложно…

Второй противник шагал ко мне, сжимая меч в руке.

— Ты! Щенок! Как ты смеешь нападать со спины? У тебя нет чести! — проревел он.

— А у тебя она есть? — с усмешкой ответил я. — Тэн дрался с вами всеми одновременно и вы не гнушались зайти к нему со спины. Не ты ли ударил его в спину?

Воин ничего не ответил. А что тут говорить? Он обвиняет меня в том, что только что делал сам.

— Ноды ‒ не люди! — прорычал противник. — Вас нужно убивать как зверей!

А, ну это все объясняет. Я даже фыркнул про себя. Вот я уже и объявлен унтерменшем. Причем, даже не понятно за что. Не люди, и все тут.

Я перекатился в сторону, уходя от удара мечом. Сталь звонко ударила о камни.

— Прими свою смерть с достоинством, как подобает мужчине! — взревел воин, двигаясь ко мне.

Вот что у них за манера такая? Не убегай, а умри, не уворачивайся, я ж целюсь, или вот: «прими свою смерть с достоинством», иначе говоря, не смей дергаться, пока я тебя убиваю. С чего он вообще решил, что я помирать собираюсь?

Я прямо-таки издевался над воином — он был медленным и тяжелым. Догнать меня у него не получалось, попасть тем более. Но и я ничего сделать ему не мог — мой топор остался в теле прошлого противника, и ничего другого у меня не было. Не душить же его голыми руками?

Нужно найти новое оружие или он меня прирежет…

Но как назло рядом со мной трупов не было, а к телам своих павших товарищей, лежащих за его спиной, воин меня не подпускал, умело оттесняя.