— Ты действительно ненавидишь и презираешь меня, Блэк?

— Пожалуйста, не задавай глупых вопросов.

— А чем ещё тут заниматься? Я просто пытаюсь понять — как это возможно: ненавидеть другого человека за то, что у него отсутствуют какие-то способности, или глаза не того цвета, или родителей не так зовут.

— Я тебя не ненавижу. Ненависть — слишком сильная эмоция. Тратиться на подобные не рационально.

— А ты всегда поступаешь только рационально?

— Слушай, ты что — мозгоправ? Какого черта лысого ты пристаёшь ко мне со всем этим эмоциональным дерьмом?

Лили вздохнула. Делать это с каждым вздохом становилось труднее.

— Скажи, зачем ты полез в это дело, если даже плюнуть в мою сторону ниже твоего аристократического достоинства? — полюбопытствовала Лили.

Глаза у Регулуса были пустые, как у куклы. Зоркие и одновременно с тем ничего не выражающие.

— Уже вообразила меня тайным рыцарем? Вынужден тебя разочаровать. Я не гасил в душе благородных порывов. Всё дело в Нарциссе.

— В Нарциссе?

— Именно в ней. Она любит тебя. Известие о твоей смерти причинит кузине боль. А ещё существует Сириус, который любит Ремуса Люпина, как родного брата, — губы Регулуса скривились, будто от горечи, — откровенно говоря, он любит его куда больше, чем родного брата.

— Знаешь, по большому счёту ты можешь говорить всё, что угодно, но сути дела это не меняет — без тебя я была бы уже мертва.

— Ещё не факт, что не будешь.

— Какие же вы, Блэки, жизнерадостные! — фыркнула Лили.

— Это — да, — согласился Регулус.

Какое-то время они молчали. Лили старательно прислушивалась, но никаких обнадёживающих звуков уловить не могла.

Молчание действовало на неё угнетающе. И она снова заговорила:

— Ты любишь Нарциссу?

Регулус посмотрел на неё так, словно она сморозила либо глупость, либо неприличность.