- Гой-да! - разнесся над лесом и дорогой мой клич. - Вперед! Бей тварей!

  Мои обрамленные железными стременами ботинки ударили по бокам коня и он, нервно всхрапнув, проломился через кусты и оказался в поле. Из леса во вражеских рыцарей полетели стрелы черных клобуков и арбалетные болты, а дружинники Берладника и варяги с гиканьем и криком помчались в атаку.

  Жеребец грудью сбил наземь одного из вражеских пехотинцев, и он отлетел в сторону. Конь понесся, словно стрела, перепрыгнул кочку и еще одну, а затем оказался рядом с паланкином.

  - Хрясь! - Змиулан снес череп одного из французских сладкоголосых педиков, который попытался прикрыться мандолиной, но она его не защитила, ибо против булата музыкальный инструмент не играет.

  Повод влево и передо мной оказался вскидывающий пику спешенный воин. Мой клинок отбил древко, и конь сшиб еще одного врага. Пораженные стрелами франки в этот момент выпадали из седел, а их кони, многие из которых получили раны, злились, кусали соседних жеребцов и создавали толкучку. Однако рыцари, несмотря на это, кидались навстречу русичам и вступали в бой. Врагов пока было меньше чем нас, потому что они растянулись по тракту, но дрались французские воины, надо отдать им должное, очень храбро. Вот только мы были в броне и нас поддерживали стрелки, а значит мы сильнее, пусть на пять-десять минут, но преимущество за нами.

  - Ха-а! - на выдохе я опустил клинок на очередного противника. Острая сталь, которая рассекала шелковый платок, врубилась в позвоночник франка и я огляделся. Дружина Берладника оттеснила рыцарей вправо, к повозкам священнослужителей, а варяги встали слева. Мои отряды вышли в поле или уже вели бой на дороге и все шло, словно так и должно быть, ни одного сбоя и никаких неожиданностей. Отлично! Значит, можно заняться паланкином и королевой.

  Носильщики были мертвы или разбежались. Брошенный паланкин стоял прямо на дороге, и сталь моего клинка вспорола полог. Ткань затрещала и разошлась, после чего я увидел королеву Франции, статную рыжеволосую женщину в красивом парчовом платье. Она смотрела на меня, а я на нее. В ее глазах и душе царил страх, но паники не было, и я спросил ее:

  - Ты Алиенора Аквитанская?

  - Да, - ответила она, стараясь выглядеть спокойной.

  - Очень хорошо.

  Я обтер клинок Змиулана об полог и спрятал его в ножны, а затем подмигнул королеве, усмехнулся, свесился с седла и ухватил женщину за платье. Сильный рывок на себя и она оказалась перед моими глазами.

  - Ну, что красивая, поехали кататься? - рассмеялся я.

  - Что вы делаете!? - закричала королева. - Помогите! Рыцари, ко мне!

  - Ну да, - перекидывая тело Алиенор через седло, произнес я. - Только им сейчас и делов, что без брони к тебе на помощь спешить.

  Повод влево и конь вновь оказался на открытом участке дороги. Рядом Немой и еще несколько воинов, а остальные рубятся и держат франков. Команду на отступление подавать было рано, я ждал, пока захватят Сугерия и вскоре передо мной появился один из русичей, который держал в поводу трофейного рыцарского тяжеловоза, на котором лежал привязанный человек.

  - Вождь, взяли главного католика.

  - Ты Сугерий? - левой рукой прижимая пытающуюся освободиться королеву, а правой приподнимая голову пожилого монаха в потертой серой рясе, спросил я пленника.

  - Да-а-а, - прохрипел он и добавил. - Отпустите, я простой аббат.

  - Знаем мы таких аббатов, - отпуская голову пленника, сказал я и отдал следующую команду: - Уходим! Все в лес! Живее!

  Жеребчик понес меня и Алиенор в дебри Северной Марки, которая уже двести лет считалась германской территорией, и со всех сторон меня прикрывала охрана. Вскоре мы оказались на опушке. Здесь королеву и аббата Сен-Дени привязали к седлам запасных лошадей и заткнули рты кляпами. Помимо них были захвачены две служанки и пара рядовых служителей католической церкви, так что парламентеры имелись.