- Вадим Андреевич, дозволь варогам в битву вступить.
- Что, совсем невтерпеж? - спросил я у него.
- Да. Настоящий бой нужен, а то нас до серьезных схваток до сих пор не допускают.
- Хорошо. Со мной пойдете, как ближняя дружина. Посмотрю, каковы вароги в ближнем бою, да в общем строю.
Обрадованный Торарин умчался к своим подчиненным, а я еще раз обсудил ночное сражение с соратниками и сотниками. Затем облачился в броню и прошелся по лагерю, в котором больные и легкораненые воины собирали наши вещи. После этого принял доклад лесовика Лайне, доложившего, что крестоносцы ведут себя как обычно, и уже ночью, ближе к полуночи, отдал команду на выдвижение.
Впереди нашего войска по тихому ночному лесу двигались лужичане, воины из племени Хеме и полтора десятка варягов. За ними шел я с варогами. Далее пыхтела пехота и стрелки, а замыкали колонну метатели огненных смесей, которые во время боя под прикрытием легкой пехоты будут идти вслед за панцирниками.
Прошли примерно три с половиной километра и остановились. Дождались сигналов от лужичан и Хеме, и двинулись дальше. Ловушки не было, а значит, будет нормальный ночной налет, потерь не избежать, но война есть война.
Вскоре я переступил через труп одного из немецких дозорных. Лужичане взяли боевое охранение в ножи и, оглядевшись, я обнаружил еще несколько убитых и двух здоровенных псов-волкодавов, которых разводят жители Фрисландии. Начало было хорошим и я расценил это как добрый знак, а когда спустя несколько минут мы вышли на опушку леса и в поле, которое шло вдоль левого берега Травы, увидел безмятежный лагерь германцев, то даже усмехнулся, мол, зря себя накручивал.
- Пехота вперед! - выдохнул я.
Варяги и дружинники стали строиться под прикрытием лесной тени. Всего через сотню метров начиналась линия костров, а враги нас до сих пор не почуяли. Вместе с варогами я встал в общий строй и позади себя услышал командующего стрелками и огнеметчиками Векомировича:
- Стрелки, приготовиться! Метателям достать бутылки! Пехота, прикрывайте!
Пошло движение. Рядом Громобой и Вартислав, которые стоят на флангах пехотного строя. Все готово, а значит, можно начинать.
- Пошли! - подал я команду.
Громыхнув металлом, бронированная масса воинов, которые выстроились клином и ощетинились копьями, начала движение на врага. Следом устремились стрелки, легкая пехота и огнеметчики. И не успели мы пройти пятидесяти метров, как крестоносцы подняли тревогу. Возле костров забегали суетливые человеческие фигурки и заржали лошади. Немного дальше подняли лай собаки, а где-то в центре затрубили сигнальные трубы.
- Стрелки! Бей!!! - снова разнесся в темноте голос Идара.
Арбалетчики и спешенные степняки дали дружный навесной залп. Десятки германцев перед нами попадали наземь, и бронированный монстр, который был сформирован из десяти сотен разозленных славянских воинов, вломился в лагерь крестоносцев.
Глава 10.
Теплая летняя ночь. Лагерь крестоносцев затих и погрузился в сон. С реки прилетал приятный освежающий ветерок, фыркали лошади, потрескивали в костре крупные сучья хвороста, и Седрику фон Зальху хотелось спать. Однако, лишь только он закрывал глаза, как начинал вспоминать озеро Звериное в стране бодричей, свой первый поход и ночное нападение проклятых язычников, которые проникли в расположение войск пфальцграфа Фридриха Саксонского и, прежде чем их обнаружили, убили многих спящих католиков. Это были неприятные воспоминания, и сонное состояние рыцаря моментально сменялось беспокойством. Он откидывал в сторону конскую попону, который укрывался, садился подле костра и точил свой меч.
- Вжик-вжик! - продолговатый точильный камень скользил по металлу, и это действие вносило в душу Седрика спокойствие и умиротворение. Вновь он пытался заснуть, и опять у него ничего не выходило. Раз за разом в памяти всплывали лица убитых венедами друзей и знакомых: Иоганна фон Байзена, Густава фон Юнга, Отто Ребиндера, Гуго Ландсберга, Эдуарда Лиделау и многих других. Воображение молодого рыцаря рисовало ему боевых товарищей, словно они до сих пор живы, смеются, хмурятся, улыбаются и зовут его к себе, туда, где всегда светло и радостно. При этом Зальху казалось, что этим души Воинов Господа, которые, вне всякого сомнения, сейчас находятся в раю и вместе с праведниками слушают пение ангелов, предупреждают его о близкой опасности, и Седрик вглядывался в находящийся невдалеке темный лес. Однако разглядеть, что-либо не получалось. Вокруг него находилось тысяч огней, и отсветы костров, многие из которых уже почти погасли, не давали ему увидеть то, что находилось за пределами лагеря.
Вновь, уже в шестой или седьмой раз, Седрик не смог заснуть и опять подсел к костру. Он достал меч и точило, приготовился навострить клинок и подправить щербинки на лезвии, но тут проснулся его командир Людвиг фон Уттенхайм. Многое повидавший на своем веку рыцарь взглянул на своего молодого товарища, зевнул, присел напротив Зальха и спросил его: