А еще мне снова привиделось лицо безглазой женщины – она всегда молчит, а сегодня сказала…

– Я нашла тебя! Нашла! – вдруг выкрикнула она. – А ты не рад?!! Будешь отцом моей дочери!

Я в ужасе проснулся и лежал несколько минут в гробовой каменной тишине…

Бормотание в голове медленно проходило…

Потом я опять отрубился – как электроприбор, у которого выдернули штепсель из розетки…

– Эй! Приятель! Очнись!

Хлопки по щекам вытащили меня из небытия…

– Иначе ничего не выйдет, – произнес молодой веселый голос, – ты давай, будь в сознании, крошка… а то все пойдет помохнатому, а главное – не будет тех нужных рефлексов, да и гематома может нарисоваться… а там и абсцесс…

Я привязан… точнее – распят на какой-то штуковине. Одежды на мне не было.

– Очухался! – раздался голос. – Включай!

Я озираюсь по сторонам – интерьер изменился, и мой мозг включился.

Хотя – лучше бы он этого не делал…

Я находился в большом каменном помещении, где свет сиял только в некоторых местах, но в каких…

В подсвеченных круглых стеклянных емкостях стояли застывшие человеческие фигуры без кожи – экорше[46].

Вокруг фигур проплывали стайки пузырьков, свидетельствующие о том, что эти трупы стоят в жидкости, которая обогащается неким газом.

Я же величественно возлежал на какой-то смеси стоматологического и гинекологического кресла крестообразной формы. Над моим бренным черепом возвышался некий металлический купол, почти как у профессора – даже гудение было похожим.

Кое-что меня беспокоило – это тела с содранной кожей, странный мандраж в теле и пара человек в белых халатах. Кажется, у одного из них текла слюна, по крайней мере, блестела нижняя губа.

– Та-а-ак… – протянул тот, который со слюной, – давай-ка на восемь с половиной и озон по максимуму – третью арт-группу включаем.

Что-то загудело, и по коже пробежала волна жжения.

– А чего это у вас тут ребята какие-то ободранные стоят? – с дрожью в голосе спросил я.