– Который будет, я надеюсь, очень и очень нескоро, – продолжил оборотень. – К тому же у меня прекрасный слух. Повезло Ивану со мной, что и говорить.

– А вскоре и мне повезет, – сказал Елисей чуть громче. – Через несколько дней Ивана официально объявят погибшим. Тогда все его движимое и недвижимое имущество перейдет ко мне. В том числе и ты, Серый.

– Это вряд ли, – ответил Волк. – Я с Иваном договор не подписывал и законы ваши мне не указ. На мне кровная клятва, которая по наследству не передается.

– Что ты с ним будешь делать? – сокрушенно покачал головой Елисей. – А ты, богатырь, пойдешь на царскую службу?

Проша встрепенулся, вскочил.

– Обещался я Ладу защищать, а коли взялся – выполняй. Не серчай, царевич.

Елисей нисколько не рассердился, напротив, усмехнулся и наконец отпустил руку Лады. Девушка тут же зачерпнула ложкой мороженое – мягкое даже вкуснее!

– А как так вышло, что Ивана никто не пытался спасти? – спросила Лада. – Пусть нужна царевна, это понятно, но можно было хотя бы оттранспортировать тело куда-нибудь поближе.

– Не ясен принцип чар, под действием которых спит Иван. Может, если вынуть его из хрустального гроба, не расколдовав, то он умрет по-настоящему, – ответил Елисей, нахмурив темные брови. – Да и желающих отправиться через Гиблые Земли тоже нет, кроме вас, разумеется. Больше всего на свете я бы хотел, чтобы Иван снова был жив и здоров, я бы отправился с вами вместе хоть завтра, но не могу рисковать своей жизнью – ведь тогда царство останется без правителя. Смуты, раздор, угроза со стороны соседей – я несу ответственность за своих подданных, а им не нужна война.

Лада кивнула, облизывая ложечку. Мороженое закончилось очень быстро. Глаза девушки слипались, она подавила зевок, но Елисей заметил ее гримасу.

– Я был счастлив познакомиться с вами, Лада, – сказал он, взяв ее руку и поднеся к губам. Царевич пристально посмотрел девушке в глаза, и она слегка смутилась. Ей уже сто лет рук не целовали.

– Эмм… Мне тоже очень приятно, – ответила она и встала со стула.

– Проводите нашу прекрасную гостью в розовую спальню, – приказал Елисей одной из служанок, так неожиданно появившейся из тени, что девушка вздрогнула. – Возьмите ее сумочку.

– Спасибо, – ответила Лада, прижав сумку к груди. – Она не тяжелая.

– Ой, божечки, – сказала Лада, переступив порог. Она будто попала в комнату Барби: розовые обои в мелкий цветочек, розовые шторы, усыпанные блестками, розовая кровать с серебряным изголовьем и кучей розовых подушек. Лада закатила глаза и наткнулась взглядом на розовый потолок. Посмотрела вниз – на розовом коврике стояли пушистые розовые тапочки с помпонами. Ее замутило. То ли дело было в обилии розового, то ли она все же переела. Девушка заглянула в ванную и обреченно застонала – тот же цвет.

Лада помылась, использовав все баночки-скляночки, что нашла на полках, от души намазалась кремами, расчесала волосы Прошиным гребнем, прошлепала в халатике и тапочках к кровати, легла, выключила свет и с облегчением выдохнула. Лучше кромешная тьма, чем это розовое безумие.

Она провалилась в сон и не слышала, как в ее комнату бесшумно прокралась служанка и взяла сумочку.

За дверями служанку поджидал царевич Елисей. Он нетерпеливо выхватил сумочку из ее рук. Он вытащил пуховик Лады, недоуменно покрутил в руках кубик-рубик, понюхал помаду. Шкатулка заинтересовала его больше всего. Он открыл ее, потом вынул из кармана зеркальце, посмотрел в него и вполголоса сказал:

– Здесь носовой платок и украшения. На вид – дешевка.

– Забирай все, – произнес голос из зеркальца.