Яроборка чуть слышно застонав, нежданно резко переместил те стенания в надрывистое дыхание, будто стараясь справиться со страхом и волнением, а Кали-Даруга меж тем все также поучающе продолжала:

— Но Господь Перший ноне не о ком кроме вас не может думать, господин. Также как и Родитель, каковой вам просил передать, чтобы вы успокоились и не страшились отбытия вашего Отца, его поколь не будет.

Теперь рани демониц это озвучила не столько для Крушеца, сколько именно для Яробора Живко. И мальчик немедленно резко выдохнул. Он также скоро сомкнул очи и мелкий бусенец пота, разком, выступив, плотно усеял подносовую ямку, точно услышанное так-таки выплеснуло волнение. Кали-Даруга нежно утерла юноше лицо и заботливо провела по лбу перстами, проверяя состояние лучицы, а потом, многажды понизив голос, произнесла:

— Посему, господин, можете более себя не тревожить мыслями об отбытие Господа Першего. Покуда вы к тому не будете готовы, Родитель не станет вас расстраивать.

— Я знаю, что мое место на Земле, — едва слышно протянул Яробор Живко и неспешно отворив очи, уставился в лицо рани, где легохонько, будто желая его облизать, затрепетал второй язык. — Знаю, понимаю. И хочу увидеть Айсулу, Волега Колояра. Но боялся…боялся.

— Теперь не надобно ничего бояться, — тотчас перебивая поддергивающийся глас юноши молвила демоница и широко улыбнувшись сверкнула голубовато-белыми зубами. — Родителю вы, также как и Господу Першему, дороги. И Родитель дотоль никогда так не тревожился, ни за одно юное божество, как за вас.

— Тогда зачем ты, Кали вызвала сюда этих апсарас, не пойму? Коли я вскоре вернусь на Землю? — удивленно переспросил Ярушка и много ровнее задышал.

Рани Черных Каликамов, наконец, разложила подушки на ложе и более округлые валики подоткнула под тело мальчика, все с тем же попечением она укрыла его сверху тончайшей сетью покрывала дотянув край до стана. И лишь после того повышая голос и придавая ему какую-то плавность произнесла:

— Чтобы порадовать вас, мой дражайший господин, наше совершенство и чудо. Да и если вы пожелаете когда-нибудь отправиться побыть на Земле, апсарасы последуют за вами и будут ухаживать и помогать, або для того и сотворены. Радовать и помогать.

Яроборка проникновенно зыркнул в черные очи Кали-Даруги, где махонисто вскидывались вверх золотые лепестки сияния, и, не скрывая своего непонимания, изрек:

— Как же они последуют. А, что про них скажут влекосилы и кыызы?

— Ничего не скажут, вероятно, даже не приметят их, — рани проронила эту фразу дюже торопко и медленно переместилась с ложа мальчика на свой табурет. — Не приметят, что они появились. Однако вы господин будете под постоянной заботой. Апсарасы станут создавать вам условия, окружать вас вниманием, теплом, уютом. Вам же они понравились? — Юноша резво кивнул, и словно снова ощутил легкую зябь собственной плоти, дотоль никогда не испытываемую. — Кто из них больше? Арваша? Минака? Или Толиттама?

— Та, которая с темно-русыми волосами и самая низкая, — Яробор Живко протянул это совсем низко и голос его при том дернулся, а щеки густо зарделись.

— Толиттама, — явно довольно отозвалась Кали-Даруга и степенно испрямив спину, на чуть-чуть вроде как отдалилась от юноши, схоронив часть своего лица в тени, кою порой отбрасывали цепляющиеся за стены пряди облаков. — Мне она тоже понравилась больше всех. У вас господин хороший вкус, — рани сызнова сказала так запросто, точно говорила о давешнем ужине. — Апсарасы удивительные существа, каковые могут не только менять рост, формы тела, но и цвет кожи, волос, глаз, длину рук, ног, перст. Ко всему прочему они достаточно умные, могут слушать, одарены способностями играть на музыкальных инструментах, петь, танцевать… И главное они умеют любить.

— Любить, — повторил вслед за демоницей Яроборка, наблюдая за тем, как она медлительно поднялась с табурета.

— Думаю, вам будет хорошо, господин с Толиттамой. Она принесет вам много радости, — добавила Кали-Даруга, с нежностью оглядев мальчика с головы до ног.

— А как же Айсулу? — едва слышно прошептал Яробор Живко, ощутив, как яристо затрепетала его человеческая плоть в желании хотя бы прикоснуться к темно-бурой, шелковистой коже апсарасы.

— Айсулу еще девочка, — отметила рани, несомненно, той молвью поучая юношу и тело ее качнулось, так как она переступила с ноги на ногу. — Ей надобно многому научиться, чтобы сметь коснуться вас, господин. И, тому ее будут обучать апсарасы, каковые поколь доставят вам радость.

Кали-Даруга смолкла и степенной поступью направилась к полотнищу в углу стены комли, коя нынче колыхала почти серебристыми лохмами облаков, будто плохо спутанных косм волос, оставив мальчика в дюже томительном состоянии. Не прошло, видимо, и нескольких минут, когда пошедшие круговертью космы облаков, поглотившие демоницу, выпустили из себя Толиттаму. Ноне обряженную в прозрачную, ажурную, белую рубаху, столь плотно облегающую ее тело, что зрелись не только плотные ее очертания, но и та самая желанная темно-бурая, шелковистая кожа. Темно-русые волосы апсарасы, убранные на спину, были схвачены позадь головы в хвост, одначе, даже так они покоились на ней весьма мощной массой.

Толиттама в доли секунд преодолевшая расстояние до ложа, остановилась почти подле него и тот же миг приклонила голову, томно и единожды женственно сказав: