Он повернулся и направился к выходу. Логан за ним.

— Доктор!

Они повернулись. Глаза Рочелл повлажнели.

— А вы могли бы зайти ко мне позднее? — Она была похожа на девочку. — Может быть, завтра? Я бы просто хотела вас кое о чем спросить.

Он кивнул.

— Конечно.

Как только они вышли в коридор, Левитт сцепил руки.

— Понял? — добавил он, широко улыбаясь. — Ведь это ты скоро пойдешь к ней.

Злокачественные клетки уже исчислялись десятками миллионов. Мигрируя из груди, они успешно осваивали новую среду. Они прекрасно приспосабливались в костном инфильтрате.

Она изо всех сил старалась не обращать внимания на ноющую боль. Она терпела. Она годами утверждала, что у нее нет никакой болезни. Но тиленол в ящике ее стола все же лежал, принося временное облегчение.

Болезнь развивалась. Злокачественные клетки вели себя не так, как нормальные. Каждая из них становилась профессиональным убийцей, поглощала питательные вещества, необходимые для жизни здоровых клеток. И тем самым выказывала презрение к физиологическому равновесию, необходимому для организма. Опухоль появлялась каждые три недели. Каждое новое поколение злокачественных клеток становилось еще агрессивнее.

Муж знал ее лучше, чем кто-либо еще. Перед сном он замечал, к сожалению, не впервые, что она все время трет поясницу. И, отмахиваясь от ее самоуверенности, он все же настаивал на том, чтобы показаться врачу.

Логан в ту ночь почти не спал, но это его мало беспокоило. Подоткнув под себя подушки, он сидел в кровати среди кучи блокнотов, пил черный кофе из кофейной чашки, некогда подаренной подружкой. На чашке красовались фотографии докторов Франкенштейна, Килдера, Менгеле и было написано: «Медицина — стра-а-анный бизнес». Он так увлекся записями, что почти до зари не смотрел на часы.

Это непростое задание надо выполнить во что бы то ни стало. Описания исследований, ведущихся в институте, не просто захватывали, они вдохновляли. Вот главное, что происходит в АИРе, а не стычки между сотрудниками, бюрократия или другие маневры. Такое есть везде, но только здесь можно заниматься увлекательнейшей работой.

Протоколы — душа и сердце института, его сущность и предмет гордости. Для молодого врача, изучившего записи, это шанс познакомиться с работами величайших умов в этой сфере, открывших перед ним будущее раковой медицины.

Все тридцать шесть протоколов, страниц по двадцать пять каждый, были полны непонятных терминов, скрытого подтекста, которые могли бы свести с ума неспециалиста. Но для Дэна каждый протокол — героическая детективная история. Потому что в каждом предлагался новый подход к лечению древней таинственной болезни: внушающая доверие теория роста и мутации злокачественных клеток, смелые гипотезы о том, как то или иное лекарство способно подействовать даже в, казалось бы, полностью безнадежных случаях.

Логан не удивлялся количеству экспериментов, проведенных против злокачественных опухолей в лабораторных условиях или на трупах. Он был готов и к тому, что возникнет множество проблем, остававшихся почти в каждом случае и в основном связанных с токсичностью. Примерно треть исследований концентрировалась на том, как нацелиться на клетки опухоли, чтобы не затронуть окружающие здоровые. Его несколько смущало то обстоятельство, что он никак не мог вычислить, сколько же наиболее эффективных лекарств стало известно ученым в течение десятилетий. Сотни тысяч вполне доступных соединений, их число росло день ото дня, но их потенциал так и не был определен, не говоря уж о том, чтобы он был использован. Во всяком случае, на сегодня все это оставалось тайной за семью печатями.

Логан настолько увлекся, что уже обдумывал, как производить отбор пациентов, какие методы лечения использовать, как строить статистический анализ. За холодными цифрами он видел реальных людей и понимал — увеличение числа выживших даже на несколько процентов будет означать благополучие множества семей.

Наутро Рестон увидел, как Логан бодро шагал к административному зданию.

— С кем это ты спал?