– Госпожа умирает, и малыш с ней, – всхлипнула немолодая женщина в синем форменном платье. – Целитель сказал, что ничего не может сделать. И повитуха тоже.

Феррун хотел было заскочить в комнату, но Амирель остановила его:

– Я сама, если не смогу, тогда и буду звать тебя.

Ее голос прозвучал строго, и он нехотя пропустил ее вперед. Сам прислонился к стене, скрестил руки на груди и приготовился ждать. Люди замолкли, с надеждой посматривая то на него, то на закрывшиеся за Амирель двери. Кто к ним приехал, знали все.

В комнате роженицы отвратительно пахло запекшейся кровью, какими-то мазями и еще чем-то странным. Чем, Амирель поняла, когда увидела человека в длинной хламиде, махавшего каким-то вонючим горшочком на длинной цепочке.

– Прекратите немедленно! – приказала она ему и подошла к лежавшей на столе среди груды окровавленных тряпок женщине.

– Нельзя человека хоронить на освященной земле без отпевания! – сердито возразил по всей видимости жрец.

Амирель положила руку на лоб роженице. Та была смертельно бледна, но еще жива. Но вот ребенок, лежавший поперек родовых путей, не дышал.

– Она не умрет, – твердо сказала Амирель. – И прекратите эти глупые хождения вокруг нее.

– Ты жалкая еретичка! – возмутился священник, – Тебя нужно сжечь на костре.

Амирель зло посмотрела на него.

– Вон отсюда, если сам не желаешь сгореть в огне! Феррун вполне может тебе это устроить.

Или ее приказ, или имя Ферруна оказало на жреца волшебное действие: покраснев, как вареный рак, он быстро выскочил в коридор.

Амирель сосредоточилась. От рук пошли мягкие волны, пальцы засияли зеленым огнем и Агнесс открыла глаза. Ее взгляд обреченно зашарил вокруг.

– Не волнуйтесь, я вам помогу, – поспешила успокоить ее Амирель.

– Как мой ребенок? – прошептала Агнесс искусанными губами.

– Еще не знаю, – Амирель не решилась признать, что тот мертв. – Но сделаю все, что смогу.

Она положила руку на большой живот роженицы и помогла плоду повернуться. Потом вытолкнула его наружу головкой вперед. Удивленно наблюдавшая за ней повитуха восхищенно пробормотала:

– Эх, если б я так могла!

Ребенок в самом деле был мертв. Но через пуповину еще двигались воды, и Амирель, надеясь на чудо, положила руку на маленькую головку. Ребенка целиком окутало зеленое сияние. Через несколько мгновений раздался слабый писк, и Амирель отняла руку.