Глава четвертая

Первым в комнате проснулся Сильвер. Встал, потянулся, зевнул и тут увидел лежащих в обнимку Амирель с Ферруном. Девушка безмятежно спала, доверчиво уложив голову на грудь мужа, а тот по-собственнически обнимал ее за талию. Эта идиллическая картинка так поразила и возмутила Сильвера, что он в ярости заскрипел зубами и стремительно выскочил вон. Настроение, еще недавно бывшее вполне радужным, немедля скатилось вниз.

Проснувшийся следом Алонсо проследил за ним все понимающим взглядом и с ненавистью посмотрел на Амирель. Это она виновата в том, что его всегда веселый и неунывающий друг стал мрачнее тучи! Скорее бы вернуться в Терминус и больше не видеть эту коварную девицу! Алонсо был убежден, что она настоящая колдунья, ведь она околдовала друга, и все ее поступки тому подтверждением. Недаром в Северстане ее хотели сжечь на костре – дыма без огня, как известно, не бывает.

И пусть она вылечила его, Алонсо, но за это ему нужно благодарить исключительно Ферруна, заставившего ее ему помочь. В общем, нужно сделать все, чтоб Амирель никогда не попадалась на дороге Сильвера, ведь другу даже смотреть на нее больно. И он постоянно из-за нее сталкивается с Ферруном, что попросту опасно.

Вернулся Сильвер с мокрыми волосами, с которых ручьем ему за шиворот стекала ледяная вода. Алонсо догадался, что друг сунул голову в стоявшую у входа в дом бочку с водой, чтоб охладить вспыхнувшую ревность, и еще больше рассвирепел на Амирель.

Сильвер переоделся в свою одежду, выудив ее из кучи, оставленной у дверей выстиравшими и высушившими ее женщинами. Потом громко скомандовал:

– Подъем!

Мужчины тотчас по-военному быстро поднялись и принялись переодеваться, не обращая внимания на проснувшуюся Амирель. Та быстро выскользнула за дверь и прошла на улицу, не желая смотреть на голые мужские тела.

Феррун поднялся тоже и, недовольно пофыркивая, вышел вслед за ней.

– Надо приготовить еду и оседлать лошадей, – сказал, сумрачно глядя на тусклое солнце, встающее над горами. – До чего же здесь скучно! – взорвался, посмотрев вокруг. – Бледное, блеклое, некрасивое! Когда же мы, наконец, отсюда уедем!

Он пробежал к конюшням и принялся одного за другим выпускать застоявшихся коней. Те вылетали во двор, пробегали круг и подскакивали, давая в воздухе козла всеми четырьмя конечностями. Агфе, хотя и не застоялась, вела себя точно так же – видимо, правило «дурной пример заразителен» было верно и для лошадей.

Выпустив всех, Феррун прошел к стоявшему вплотную к дому вождя пристрою. Амирель пошла за ним. От пристроя, служившего кухней, тянуло чем-то вареным, скорее всего, мясом, а может быть, и дичью, – нос Амирель не был таким чутким, как у мужа. Есть захотелось так, что она, забыв о приличиях, первой прибежала к дверям. Но потом все-таки остановилась, не в силах отринуть внушенное с детских лет правило: мужчины всегда идут вперед. Неважно куда. Им первым достается и опасность, и вкусная еда.

Амирель считала, что это вполне справедливо.

Феррун спокойно вошел в дом и обратился к хлопотавшим внутри женщинам, готова ли трапеза. Те с поклонами ответили, что да. И что в дорогу им собрано все, что нужно. Он поблагодарил их и сел за большой стол, прикидывая, не отравлена ли пища. Вчера попытка отравить их с помощью напитка не удалась, не продолжится ли что-нибудь в этом духе сегодня? Он не очень надеялся на благоразумие барона, тем более что Амирель не запретила ему наносить вред иноземцам.