Женщины в длинных, расшитых растительным узором сарафанах, поверх которых было надето что-то вроде халатов из плотной, грубо выделанной шерсти, принесли чистую одежду для мужчин и забрали грязную. Феррун поморщился, увидав посконные портки из грубой домотканой ткани. Хорошо, что он не подвержен такой дури – мыться где попало. Да и одежда у него вполне даже чистая. Почти.

Интересно, где Амирель? Не попала бы она по своему обыкновению в какую-нибудь переделку. Конечно, если на нее нападут лицом к лицу, она сладит с любым, но если подкрадутся сзади и стукнут по затылку, как уже бывало, что тогда?

Он прислушался, стараясь расслышать ее голос. Но из бани неслись такие крики, что заглушали все остальные звуки.

– Их всего семеро, – Феррун был по-настоящему разозлен, – а орут как целое войско в атаке. Что за народ?

Тут перегревшиеся мужчины принялись выскакивать голышом из дверей бани и прыгать в небольшой сугроб у входа, охлаждаясь. Феррун поморщился – он подобную вольность не одобрял. Охладившись, Сильвер с товарищами снова ломанулись назад, в жару, прогреть усталые кости. Вышли только через пару часов, обряженные в смешную одежду местных мужиков.

Феррун с высокомерным видом окинул их пренебрежительным взглядом.

– Хороши! – его насмешили их огненно-красные лица. – И как, понравилось?

Воины уже испробовали все прелести местной помывки в прошлый свой приход сюда и в ответ только закивали. Сильвер вообще мечтательно пообещал:

– Вот придем домой, велю в нашем поместье такую же соорудить, я все устройство рассмотрел. Будет где париться, это здорово. И хоть устаешь, но зато потом истома такая, будто живым в рай попал.

На это Феррун лишь пожал плечами, не понимая подобного удовольствия. Они всей гурьбой пошли в дом вождя, где их ждал обильный обед. Сильвер надеялся увидеть там Амирель, но ее не было. На вопрос, где она, одна из женщин скромно ответила, что чужеземная девушка так устала, что уснула в одном из домов. Ферруну показалось это странным, он знал, что Амирель сильная и выносливая, хотя всегда говорил другое, чтоб ее поддразнить, но женщины по местному обычаю сразу ушли, чтоб не мешать мужчинам, и он так и не узнал, где же отдыхает его жена.

Еда была обильной и тяжелой, вместо вина принесли какой-то отвратительный вонючий напиток, от которого здоровым местным мужикам тут же выносило мозги, и они превращались в малолетних детей. Сильвер, попробовавший эту дрянь в прошлый раз, запретил своим воинам брать его в рот.

Никто его запрет нарушить не пытался, все помнили мерзкие ощущения, испытанные ими на следующее утро после прошлого пира. Сидевший рядом с вождем барон хмуро поглядывал на непослушных гостей, отвергавших его настойчивые призывы выпить. Он бы спровоцировал откровенную драку, но вождь, посидевший однажды на верхушке огромной ели, больше подобный опыт повторять не захотел и своим людям велел вести себя скромнее, чтоб не злить страшного Ферруна.

Спать пришельцев положили в одной из комнат большого деревянного дома прямо на полу, на довольно теплых и мягких шкурах то ли местных кудлатых быков, то ли северных оленей – никто из терминцев их правильных названий не знал, в их стране подобные не водились.

Все заснули сразу, но Феррун спать не стал. Ему было непривычно отсутствие Амирель рядом, и он заподозрил неладное. Решив ее разыскать, бесшумно прошел в полной темноте по небольшому коридору, оказался на улице. Стояла глубокая ночь, и хотя не такая белесая, как в Северстане, но и не такая темная, как в Терминусе.

Небо, затянутое плотными облаками, извергало мелкую снежную пыль, ужасно не нравившуюся Ферруну. Мало того, что она была отвратительно холодной, так еще и выдавала, куда он направился, оставляя его следы на белом полотне дороги.

Он почуял запах Амирель на скамейке возле дома, но сидела она здесь несколько часов назад. Интересно, почему не зашла внутрь? Что ей помешало? Обошел несколько домов в округе, прислушиваясь и принюхиваясь. Амирель больше нигде не пахло. Это ему не понравилось. Далеко бы она не ушла, не предупредив ни его, ни Сильвера. Ее что, похитили? Эта мысль была ему неприятна. Он хотя и относился к Амирель с демонстративной неприязнью, но уже к ней привык и отчего-то считал своей маленькой сестренкой, которую нужно защищать от то и дело обрушивающихся на нее бед.

Возле небольшого домика почти у самой кромки густого леса он замер, почувствовав легкий запах Амирель. Она пахла лесными цветами, и этот запах ему нравился. Но теперь он перебивался запахом слез и крови. Что случилось? Сжав в руке меч, он ворвался в дом, боясь увидеть ее на дыбе.

Но там стояли лишь печальные женщины, испуганно взвизгнувшие при виде него. Увидев лежащую на кровати бледную до смертельной белизны незнакомую женщину, Феррун с силой задвинул в ножны лязгнувший меч и чуть не выругался вслух. Вернее, несколько слов у него все-таки вырвалось, но утомленная Амирель, стоящая у головы истерзанной женщины, им только обрадовалась.