Тысяча все время хлопала себя по карману, а то и запускала в него руку, но, нащупав кошелек, успокаивалась на какое-то время.
– Могут украсть? – поинтересовалась Рина, в очередной раз это подметив.
– Ага, еще как могут. Лары. Вообще, сегодня я их что-то не вижу… – заговорщицки прошептала провожатая, оглядываясь по сторонам. – И это нервирует сильнее обычного.
– Кто такие лары?
– Ушастое племя, – кратко пояснила Тысяча. – Где увеселения, там и они. В сезон с ярмарок и фестивалей не вылезают, а так крутятся на пешеходных улицах. Даже удивительно, что сейчас не бренчат, не клянчат, погадать не предлагают. Хотя есть и более цивилизованные… У нас в труппе была одна лара, от природы чудесная певица и танцовщица. И еще один полулар писал нам либретто, правда, совершенно не мог обойтись без своего фольклора. Но знати нравится вся эта ларская романтика, когда она облагорожена… Нет, ну ты только представь, неужели они опять ко Дворцу сбежались?! Ты не подумай, что я погрязла в предрассудках… – спохватилась Тысяча, заметив настороженный Ринин взгляд. – Лары, если забыть о весьма расплывчатой морали, только внешностью от нас отличаются. И в большинстве своем они очень симпатичные. Это их народная черта. Согласись, хоть и неумытый, но красивый ребенок вероятнее что-нибудь выпросит. Ох, вот опять я… – смутилась провожатая. – Извини, за меня говорит горький опыт.
Возле нарядной вывески в конце бульвара собралась целая толпа. Люди окружили снежный шар, какие продают в сувенирных магазинах, – внутри него виднелась модель городской площади, щедро присыпанная искусственным снегом. Рядом с шаром важно расхаживал заведующий аттракционом.
– Два билета, пожалуйста! – подала голос Тысяча; Рина просто не успела ее остановить.
Провожатая быстро расплатилась, легонько подтолкнула Рину к шару, и вот та уже оказалась не на твердой земле, а на льду, в центре той самой площади со снегом. Довольная Тысяча возникла рядом.
Аттракцион украшали фонтанчики с оборками из сосулек, похожие на кексы в сахарной глазури. Вместо скамеек предлагались санки. Тут и там белели скульптуры из снега, – совсем как живые! – кавалеры в ледяных цилиндрах и дамы в сугробах-платьях.
– Слушай, это нормально? – растерянно спросила Рина. – Действительно зима вокруг! А ведь сейчас лето…
– И что? По-твоему, нужно ждать зимы всякий раз, как захочется праздника? Ну же, прокатись вперед. Ни за что не упадешь.
Тысяча тут же последовала собственному совету – проехалась в замшевых ботиночках, как на остро заточенных коньках, далеко и ровно. На ее плечах уже собралось созвездие снежинок, несколько белых звездочек расселись в волосах, а в глазах разгорелось озорство.
– Ты как будто прилипаешь, но скользишь при этом хорошо. Давай же!
Рине показалось, что Тысяча знает,
Уговорив себя, Рина боязливо шаркнула ногой и тут же прокатилась вперед на пару метров, не меньше. Тысяча ловко спасла ее от столкновения с другими катающимися и скульптурными парами… а всего каких-то пару минут спустя Рину было уже не остановить: она вовсю носилась и совсем не боялась потеряться в этом скользящем хаосе. Холодный воздух обжигал лицо, и все плохое действительно отступало. Перед глазами мелькали всполохи огней, а в воздухе витали пудровые и карамельные запахи.
Если есть на свете такое волшебство, значит, все исправимо. Значит, все будет хорошо.
Тысяча вынырнула из толпы и придирчиво осмотрела свою подопечную. Видимо, Рина веселилась недостаточно, потому что провожатая принялась напевать какую-то песенку. Получалось у нее хорошо.
Рина ни слова не понимала, а Тысяча так выразительно манерничала, изображая диву, что невозможно было удержаться от улыбки. Провожатая до того разыгралась, что ухватила с обочины снежного кавалера и завертела его в танце, а тот почему-то не рассыпался и не развалился – послушно повторил пируэт. Рина вдруг поняла: скульптуры оживают на потеху гостям. Правда, то, что кавалер вдруг еще и запел, явно было делом рук тысячеголосой. Странный дуэт быстро привлек внимание катающихся, но ничуть не смутился.
– Яблочки, яблочки, – вдруг раздалось за Рининой спиной.
Это сказала бабушка на двухколесной повозке. Повозка была маленькая: крытый прилавок да прибитая к нему полочка, на которой бабушка и умещалась. А впрягла торговка фамильяра – бедняга скользил между двух длинных оглобель. С прилавка палочками вверх торчали яблоки в карамели.