– Так и есть, – ответила она. – Нельзя разбить то, чего нет.

Но все же оно разбито.

– Кто ты? – поинтересовалась я, но быстро перефразировала свой вопрос: – Что ты?

– Я – дивный сон, – таинственно сказала она, спускаясь ко мне и волоча за собой длинный шлейф, шепчущий ей вслед. – Я та, кто питается самообманом.

– Не разговаривай с Желанием, – прохрипела Зависть, схватив меня за запястье. – Ей запрещено с тобой говорить. Ты не должна была о ней узнать.

С Желанием?

Из-за внезапного приступа паники я окинула их встревоженным взглядом и остановилась на своем призрачном близнеце. Ее появление напугало меня больше, чем белое свадебное платье.

– Эрик, – обратилась я к фигуре с вуалью на лице, игнорируя замечание Зависти. – Где он?

– Тот иллюзорный поцелуй, – ответила белая маска, – который мы почти сорвали с твоих губ. Тот, что украли у него. Он почти нас убил. Но когда мы опять увидели тебя с мальчишкой… то умерли снова.

С испугом оттолкнувшись от лестничных перил и роняя из рук фонарик, я сбежала вниз по ступенькам и угодила во тьму.

– Эрик! – заплакала я, вспоминая о нашем последнем сне.

Он умирал, как и сказала маска.

– Эрик! – завизжала я от беспомощности, которая не давала мне выбраться.

Но вдруг я обернулась и увидела его темно-малиновую фигуру, повернутую к каминным часам и потрескивающему костру. Отсутствие маски на его лице меня ничуточки не смутило, и я набросилась на него сзади. Однако, осознавая, что скрывалось за его капюшоном, я оцепенела.

Бездонная пустота. Капюшон Гнева был пуст.

Когда темная фигура все же окинула меня невидимым взглядом, мой всепоглощающий страх превратился в нечто, похожее на болезненную тревогу.

Он мягко поднял свою руку и коснулся меня, нежно скользя ладонью по моей красной щеке.

– Г-где он? – прошептала я.

Фигура в капюшоне резко отпрянула от меня и указала на запачканный кровью паркет. Багровые отпечатки блестели на поверхности пианино, словно Эрик пытался ухватиться за него, чтобы не упасть.

Я резко развернулась и побежала по кровавому следу, ведущему к задней двери холла, из которого веяло смертью.