Оказалось, один от мамы. И всё.

Ни Виталя, ни Марина Викторовна не звонили.

Оля отписалась матери, что у неё всё хорошо, Саша спит, и предложила созвониться вечером, сославшись на то, что устала после дороги. Мама согласилась.

Оля не представляла, как будет сообщать матери новости. Но и не сообщить тоже не может. Ехать-то ей некуда больше, кроме как к маме. Черт…

Мама, конечно, примет и поддержит. В том, что поддержит, Оля не сомневалась. Вопрос в другом: как они жить будут? Оля не собиралась её обременять, даже с учетом того, что у неё сломана рука.

Обязательно что-нибудь придумает. Наверное… В конце концов, подаст на алименты. Если потребуется — направит на тест ДНК.

Справится.

У неё нет другого выбора.

После обеденного сна возникла новая задача, которая встряхнула Ольгу настолько, что та вылетела из палаты. Уйти далеко она не могла — Саша спала. И девушке крупно повезло, потому что мимо её палаты как раз проходил Григорий Маркович. Увидев Олю, тот остановился и демонстративно вскинул брови кверху.

— Голубушка, и куда это мы так резво направляемся?

Кровь прильнула к лицу Ольги.

— Григорий Маркович, — она надеялась, что правильно запомнила имя хирурга, — вы мне можете уделить две минуты? Я понимаю, вы очень заняты. Пожалуйста, две минуты. Больше я вас не задержку.

Мужчина усмехнулся по-доброму.

— Ольга, в палату кыш. И задавайте ваши срочные вопросы. Волнения вам ни к чему. Чего так разволновались, спрашивается?

Мужчина едва ли не втолкнул её назад в комнату. Сразу же осмотрел палату, увидел, что Саша спит, и кивком головы распорядился: говори.

— Чего шумим?

Оля несколько раз порывисто втянула в себя воздух и затараторила, преодолевая стеснение:

— Григорий Маркович, это военный госпиталь. Мой полис медицинского страхования не покрывает расходы в вашем учреждении. То есть за все, что тут…

— Тихо.

Одуров вскинул ладонь ребром, останавливая её словопоток. У Ольги распахнулись глаза от неожиданности. Она заморгала, уставившись на жилистую, загорелую руку хирурга.