Семь пар ореховых глаз гневно сверкнули на лицах сквозь листвяную татуировку.
— Ты очень дурно поступил с нашими братом и сестрой, — сказала женщина-вождь. — Этого ты не можешь отрицать.
Торак быстро глянул на несчастную, измочаленную кабаньими клыками иву, на перепачканную землей кабанью тушу и сказал:
— Возьмите их себе.
— Что? — прищурилась женщина-вождь.
— Возьмите себе и кабана, и дерево, — повторил Торак. — Я ведь один, а вас семеро. Вы лучше меня сумеете с ними управиться. И тогда всем нам, возможно, удастся избежать грядущих бед и несчастий.
Женщина-вождь колебалась, явно подозревая некий подвох. Потом повернулась к своим людям, но, к удивлению Торака, ничего им не сказала, а лишь слегка, почти незаметно махнула несколько раз рукой.
И сразу же четверо мужчин вышли вперед, подняли свои легкие изящные ножи из зеленой слюды и разом вонзили их в тушу кабана. С поразительной быстротой и сноровкой они разделали тушу, затем уложили куски мяса вместе со шкурой и внутренностями в тонкие сетки из лыка, которые извлекли из своих ранцев, и закинули поклажу за плечи.
— Мы еще вернемся за нашей сестрой, — сказал один из них, поклонившись иве и бросив враждебный взгляд на Торака. — И доставим ее к месту упокоения.
Едва прозвучали эти слова, как он исчез, словно растворившись в лесу вместе со своими тремя товарищами.
Исчезли и все следы кабаньей туши, остались лишь клыки, которые одна из женщин положила перед Тораком и сурово сказала:
— Это ты должен сохранить, чтобы всегда помнить о том зле, которое причинил лесному зверю. Будь ты действительно жителем Истинного Леса, тебя бы непременно заставили носить их вечно — в качестве наказания.
Торак обратился к женщине-вождю:
— Я понимаю, что поступил неправильно, но зла я никому причинять не хотел!
— Это не имеет значения.
Торак вздохнул и попробовал зайти с другого конца:
— Я ведь здесь только потому, что нам нужна ваша помощь. В Лес пришла страшная болезнь…
— Мы знаем, — отрезала женщина-вождь.
— Знаете? Так у вас, значит, кто-то болен?
Женщина надменно вскинула голову: