Только тут до Ренн дошло: путь на волю свободен. Но как же Волк?

Видя, что Волк легко уходит от ударов, Ренн решилась.

Она вскочила и бросилась бежать.

Услышав позади пронзительный вопль мальчишки — это был скорее вопль ярости, а не боли, — Ренн оглянулась и увидела, что Волк выскочил из пещеры и тут же растворился в тумане.

Слишком потрясенная случившимся, чтобы пытаться в нем разобраться, Ренн снова бросилась бежать и тоже нырнула в туман.

Туман стал еще гуще, и она совершенно не представляла, где находится и где искать Торака.

Споткнувшись о кучу плавника, она вслепую сделала еще шаг и налетела на подставку, где вялилось китовое мясо. Из тумана вынырнул силуэт жилища, и Ренн прижала руку ко рту, чтобы не вскрикнуть.

«В любой момент, — с ужасом думала она, — я могу налететь здесь на того мальчишку… или на токорота… или на Пожирателя Душ…»

Вдруг в той стороне, где, видимо, был север, высоко в небо взметнулись языки пламени.

Ренн застыла как вкопанная.

Торак говорил ей, что для приготовления лекарства необходим особый обряд на Утесе. Впрочем, как она теперь понимала, «лекарство», по всей видимости, всего лишь приманка, приготовленная Пожирателем Душ.

И Ренн бегом бросилась в сторону огня.

Сзади послышался какой-то шорох. Она быстро присела. Увы, слишком поздно. Чья-то рука схватила ее за плечо и потащила назад.

На Священном Утесе не осталось и следа от Тенриса, доброго колдуна из племени Тюленя. Эта маска сгорела, оставив лишь горстку пепла и горечь.

Бормоча заклятия, задыхаясь, Пожиратель Душ присел на корточки у жертвенного камня, рисуя у Торака на груди магические знаки. В качестве кисточки ему служил пучок тюленьих усов, привязанных к кости орла. Свою кисть он макал в какую-то темную, жирную, вонючую жижу, и Торак догадался, что это кровь убитого Охотника, а бледные конусовидные предметы, которые Тенрис расставил вокруг него, — это китовые зубы.

Судя по возне, возобновившейся у лодыжек Торака, мальчишка-токорот заканчивал привязывать его ноги к жертвеннику. Торак изо всех сил взбрыкнул, понимая, что его единственная надежда — в таких вот резких телодвижениях.

— Лежи тихо! — рявкнул Тенрис. Он все время что-то жевал, и запах у этой жвачки был просто отвратительный, и, видимо, из-за нее белки его глаз приобрели желтый оттенок, а язык стал совсем черным. Он все меньше походил на человека.

Уголком глаза Торак заметил на тропе, ведущей на вершину Утеса, какое-то движение.

Там за преградой из плавника, сложенной девчонкой-токоротом, которая усердно смачивала дерево тюленьим жиром, стоял… ВОЛК!

У Торака от ужаса защемило сердце. Трое против одного! Если Волк бросится на них, пытаясь ему помочь, они его точно убьют!