У Вовы Понятых была небольшая тайна. Иногда по радио передавали арию, названия которой он никак не мог расслышать – то радио не вовремя выключали, то оно звучало издалека и слова ведущего невозможно было разобрать. Каждый раз эта ария потрясала его – чистый женский голос лился, казалось, из каких-то высших миров, наполняя душу надеждой и красотой.

В этой музыке была его родина, мир, в котором люди – или, может быть, ангелы – жили настоящей жизнью. Там не было места бессмысленным семейным драмам. Он представлял себе кроткий и любящий лик и удивительные, полные понимания и мудрости глаза. Эта мелодия постепенно стала для него талисманом – не то чтобы он всегда помнил о ней, скорее, она сама напоминала ему о себе и слышалась то из раскрытого окна дома, то из проезжающей мимо машины.

Когда он оканчивал школу, он мечтал о том, чтобы уехать учиться в Москву – прежде всего для того, чтобы жить подальше от родителей. И вдруг в его школе, как трое из ларца, появились трое коротко подстриженных мужчин в серых костюмах и под большим секретом сообщили ему и ещё двоим его одноклассникам, что они, если пожелают, могут попробовать сдать вступительные экзамены в Высшую Краснознамённую школу КГБ.

Оказывается, их уже негласно проверили на пригодность с точки зрения психологических качеств и родственных связей.

Работа в КГБ представлялась Вовке в самых романтических красках. Отец был за него горд и советовал поступать на отделение связи, так как считал, что будущее за техникой. Мать не хотела расставаться с сыном, она страдала и плакала, но в конце концов тоже согласилась. Вова сдавал экзамены с трудом, но всё-таки поступил – единственный из своей школы.

Учиться оказалось трудно. С теорией у него дела шли хорошо, но приходилось вызубривать технические параметры всяких приборов и радиостанций, чего Вовка терпеть не мог – его память не желала хранить сухую информацию – такую, например, как номера телефонов, адреса или даты. В конце концов он провалил экзамен и затем, после неудачной попытки пересдачи, его отчислили.

Тогда он поступил в университет, и снова началась учёба, уже не такая трудная, студенческие приключения и внештатная работа на КГБ.

Несмотря на некоторую разницу в возрасте и деньгах, Вовка охотно снисходил до того, чтобы пошляться и выпить с однокурсниками. Деньги он зарабатывал сам – его родители были пенсионерами, жили в Твери и помогать ему были не в состоянии, а зарабатывал он, выменивая у иностранцев за матрёшки джинсы и косметику.

В те времена за такой невинный бизнес можно было схлопотать большие неприятности, но Понятых всё сходило с рук, потому что он писал в КГБ отчёты о настроениях в студенческой среде.

Надо сказать, что вреда это никому не приносило, поскольку эти отчёты никто, кроме его начальника – старшего лейтенанта Конькова, не читал.

Однажды он ехал в переполненном автобусе на встречу с Коньковым. Автобус двигался медленно, и Вовка беспокоился, что опоздает. Здоровенная кондукторша возвышалась на своём сиденье и, оглядывая спрессованных пассажиров, командовала:

– Билетики не забываем показывать. Показываем билетики.

– Мужчина, ваш билетик! – обратилась она к невзрачному мужичонке, стоявшему рядом с Понятых.

Тот засунул руку в карман и вдруг залился краской.

– Ё-моё… – промямлил он.

– Би-ле-тик, – медленно повторила кондукторша, чувствуя жертву.

Мужичонка попробовал бочком протиснуться к выходу.

– Серёжа, не открывай дверь! – закричала кондукторша ужасным голосом.

Автобус подъехал к остановке и остановился, но водитель Серёжа двери не открывал.

– Был у меня билет, – обречённо бубнил мужичонка, хлопая себя по карманам. – Вот был же…