— Живых — трое, — привел точную статистику Вим.
Внезапно кобольд присел на корточки и, прижав заостренные кончики ушей к голове, весь позеленел и затрясся.
— Что с тобой, Вим? — Я подошла к нему и опустилась рядом. — Ты увидел там что-то страшное?
— Нет, — тихо, словно сильнейший испуг мешал ему даже говорить, ответил кобольд. — Овод… он близко… Отпусти меня, Госпожа, я боюсь.
— Конечно, ступай.
Сосредоточившись на шуме идущего поблизости боя, я умудрилась не заметить всё громче звучащее жужжание.
— Лаэрн… — горло сдавил спазм, и я беспомощно посмотрела на Арканума.
Высший вновь призвал чары, на этот раз задействовав и свой Плащ праха. Вот только сколь бы круты ни оказались его магические «девайсы», а все мы знали: бессмертного овода, это не убьет.
— Ой, — вздрогнул Вим, едва темная тень промелькнула над его головой в неизменной апельсиновой шапочке. — Я позову короля, — пропищал он и исчез с привычным «плюм».
Зажав уши ладонями, что, должно быть, со стороны выглядело очень по-детски, я прижалась спиной к груди Лаэрна. Он так быстро оказался рядом, что я даже не уловила глазом его перемещение.
Уже не таясь, овод кружил над нашими головами, то и дело переходя на ультразвук, сверлящий нешуточной болью барабанные перепонки. Однако атака проклятого насекомого оказалась не просто звуковой, а явно имела магическую примесь. Я очень быстро слабела, жужжание словно высасывало все силы. В голове помутнело, и тело точно закачалось бы как маятник, если бы не Лаэрн, который надежно меня удерживал.
Внезапно он дернулся, выбрасывая «железную» руку вперед, отчего я едва не рухнула ему под ноги. С трудом открыв глаза, которые от истощения успели сами собой закрыться, я увидела как могучий кулак сжимает бессмертную тварь с хрустом сминая полупрозрачные крылья и хитиновый, мохнатый панцирь. С кулака, на пол сочилась мерзкая, до тошноты зловонная жижа жёлто-зеленого цвета.
На секунду я даже понадеялась, что случилось чудо и овод сдох. Но едва Лаэрн разжал кулак, как в воздух поднялись сотни черных, переливающихся в свете магических ламп капель.
Они двигались по спирали, скручиваясь в тугой пульсирующий жгут. Окончательно уплотнившись, он сжался наподобие пружины и спустя всего один удар сердца, демоническая муха, целая и невредимая, снова зависла в воздухе.
Видимо, возомнив себя камикадзе, не теряя времени зря, овод описал перед нашими взорами мертвую петлю и, не ведая сомнений, пошел в лобовую. Мой верный магический страж рванул ему наперерез, а я, взвизгнув, рефлекторно присела, практически обхватив Лаэрна за ноги.
Нарушая все законы физики, взметнулся Плащ праха, едва не задев краем юркое храброе растение. От этого я вскрикнула, искренне переживая за стража. По счастью, каким-то чудом вьюн ловко увернулся, а вот оводу так не повезло. Соприкоснувшись с чарами Лаэрна, жуткое насекомое ожидаемо рассыпалось горсткой пепла, и мы застыли в настороженном ожидании, гадая, воскреснет, или нет.
Казалось, эта бесконечная игра «Терминатор. Судный день» не закончится никогда. Каждый раз погибая, эта жужжащая машина смерти вновь и вновь восставала из праха, полностью оправдывая своё название.
Прошла минута. Затем ещё одна. Прах медленно таял, и очень скоро от преследующей меня твари не осталось и следа. Наконец, я заметила, что шум за стеной стих. Наступившая тишина ощущалась как нечто зловещее… Неужели хозяин овода наконец-то покинул нас?
Я рванула к двери с такой скоростью, которую не могла у себя даже заподозрить. Не ожидавший от меня такой прыти Лаэрн метнулся следом, но, учитывая крайне скромную длину дистанции, нагнал только у порога соседних покоев. Дверь в них по недоброй местной традиции оказалась снесена с петель. В первой же комнате в окружении трех не подающих признаков жизни тел стояли король и Эфиар.
Лицо последнего напоминало маску из фильмов ужаса. Заостренные, лишенные и намека на человечность черты; вытянутые к вискам змеиные глаза; кровь, покрывающая рот и подбородок столь обильно, что чудилось, будто Аспид зубами рвал глотки своим противникам. Смотреть на Эфаира было откровенно страшно и, не выдержав, я на мгновение опустила веки. Но даже в этот жуткий момент свидетельства его жесткой чуждой природы у меня не мелькнуло мысли начать бояться Эфа или, того больше, отречься от него.